(Журнал "Смена" №20/1965)

В 1963—1964 годах в советской печати появились сообщения о чрезвычайно интересных работах историков, археологов и антропологов, получивших возможность заглянуть в овеянные легендами усыпальницы царей и великих князей старой Руси в Архангельском соборе Московского Кремля. Архитектурные и строительные работы, связанные с укреплением фундамента собора, сделали необходимым вскрытие некоторых древних гробниц. Специальная комиссия Министерства культуры СССР вскрыла погребения Ивана Грозного, его сыновей — царя Федора Ивановича и царевича Ивана Ивановича, а также князя Скопина-Шуйского.

Изучение захоронений и останков бывших правителей Руси поставило перед учеными ряд вопросов, которые до сих пор еще ждут ответа. Кандидат исторических наук В. Кобрин писал, что «например, никак пока невозможно объяснить необычное положение правой руки Ивана Грозного. Изучение скелета... тоже дает много пищи для размышлений» («Неделя» №14, 1964 г.).

Результаты работы специальной комиссии заинтересовали не только специалистов, но и многочисленных любителей русской истории.

«Смена» публикует статью одного из старейших путешественников в глубины веков — Николая Николаевича Белянчикова, предлагающего необычное и смелое решение недоуменных вопросов, которые поставили перед историками погребения царей старой Руси.

Года два тому назад я с вполне понятным интересом и волнением прочитал несколько статей покойного ныне академика M. Н. Тихомирова и других видных советских историков, в которых говорилось о вскрытии царских усыпальниц Архангельского собора. Мне захотелось побольше узнать об истории самого собора и царских гробниц, я поднял множество исторических материалов и пришел к выводу, который, как мне кажется, объясняет многие загадки царских захоронений Московского Кремля.

Для того, чтобы обосновать свою точку зрения, я попрошу читателей перенестись вместе со мной более чем на полтораста лет назад...

7 (19) октября 1812 года Наполеон покинул сожженную и разграбленную Москву, оставив в ней восемь тысяч солдат под начальством маршала Мортье, которому приказал взорвать Кремль и уничтожить все, что еще оставалось в целости.

К счастью, этот варварский приказ был выполнен лишь частично. Накануне полил дождь и подмочил фитили. Поэтому взрывы произошли далеко не везде, где были заложены пороховые мины. В Кремле уцелели все соборы, в том числе и Архангельский собор, место погребения московских великих князей и русских царей, начиная с Ивана Калиты и кончая царем Иваном Алексеевичем.

Однако внутренний вид соборов представлял печальную картину полного разгрома. Наверное, поэтому генерал-майор Иловайский, который 10 (22) октября со своими казаками первым вошел в оставленную французами Москву, приказал оцепить Кремль и не пускать туда никого без особого на то разрешения.

Современник Отечественной войны 1812 года, профессор Московского университета И. М. Снегирев, известный историк и археолог, в своем сочинении «Архангельский собор в Московском Кремле» дает подробное описание внутреннего вида этого собора после оставления Москвы французами: «В 1812 году он обнажен был неприятелями от своих древних украшений, ограблен и обезображен во внутренности своей, самые гробы царские и княжеские не были пощажены от гробовых татей (разрядка моя. — Н. Б.), святилище загромождала разная рухлядь и винные бочки; потоки вина покрывали помост храма».

Однако, что именно учинили эти «тати» с гробницами царей, профессор Снегирев не сообщает. Надо отметить, что все русские источники ничего не говорят о состоянии царских гробниц в Архангельском соборе, делая из этого какую-то тайну. Эта фигура умолчания была применена русскими писателями и историками не случайно, и если ознакомиться с воспоминаниями французского генерала Ван-Дедема, голландца по национальности, то причина станет ясна.

Вот что пишет в своих мемуарах Ван-Дедем: «Император выехал из Москвы 19 октября, но оставил в городе маршала герцога Тревизского (Мортье.— Н. Б.)... Он отдал приказ маршалу взорвать дворец в знак маленькой революционной мести и арсенал, хотя уже разграбленный и русскими и французами... Даже гробниц царей и тех не пощадили! Мне пришлось видеть, как валялись на земле набальзамированные царские останки и как их топтали солдаты, думавшие обогатиться, срывая с них стразы, которые они принимали за настоящие драгоценные камни...»

Таким образом, то, что лишь в общих чертах рассказал о царских гробницах профессор Снегирев, французский генерал Ван-Дедем освещает подробно и обстоятельно.

Не верить Ван-Дедему у нас нет никаких оснований. Он записал то, чему был очевидцем. Он ничего не выдумывал и не скрывал, и это придает его мемуарам особую ценность как историческому источнику. Правда, другие мемуаристы-иностранцы ничего не говорят о разграблении царских могил, но это объясняется тем, что 19 октября они вместе со своими частями уже выступили из Москвы. Ван-Дедем же был в отряде Мортье, оставленном в Москве.

Кроме того, и сам профессор Снегирев в одном из сочинений мельком упоминает о том, что французские солдаты выбросили из раки тело царевича Димитрия, убитого в Угличе. Священник И. Я. Вениаминов, живший в то время в кремлевском Вознесенском монастыре, случайно обнаружил тело царевича близ собора и спрятал его в надежном месте.

Если такая участь, по свидетельству русского историка, постигла тело царевича Димитрия, почему не предположить, что и другие царские останки были выброшены из гробниц?

Теперь понятно, почему власти поспешили запечатать соборы, а генерал Иловайский, окружив Кремль своими казаками, запретил вход туда кому бы то ни было, за исключением сенатских чиновников и представителей духовенства, приводивших до 1 февраля 1813 года под руководством епископа дмитровского Августина мощи и царские могилы в порядок. Из бумаг А. Я. Булгакова видно, что «соборы и церкви все заперты до прибытия Августина» (фактического преемника московского митрополита Платона, скончавшегося в ноябре 1812 года).

Таким образом, «Кремль был заперт для любопытства» с 10 (22) октября 1812 года по 1 февраля 1813 года, то есть более трех месяцев, в течение которых епископ Августин приводил в порядок кремлевские соборы и разграбленные могилы. К сожалению, в исторической литературе нет указания на то, сколько царских и княжеских могил из 46 было вскрыто французами и чьи именно, неизвестно также, по каким признакам Августин установил останки Ивана Грозного, Федора Ивановича и других князей и царей, если эти останки, по словам Ван-Дедема, в растоптанном и беспорядочном виде валялись на полу собора.

Августин унес эту тайну с собой в могилу. Однако есть основания утверждать, что осмотренные в 1963 году специальной комиссией гробницы Ивана Грозного, Федора Ивановича, а также старшего сына Грозного царевича Ивана Ивановича и князя Скопина-Шуйского были французами вскрыты и разграблены.

Каковы же эти основания?

Давайте ознакомимся с «чином» погребения московских великих князей и русских царей. Из сочинения Г. К. Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича» видно, что, когда царь умирал, его тело после омовения наряжали в полное царское облачение и клали в деревянный гроб, обитый бархатом. В гроб клали икону, царский венец, иногда деньги, а также текст «разрешительной молитвы» на отдельном листке. Никаких сосудов с миром или еще с чем-нибудь в гроб не клали. Самый же гроб выдалбливался из целого дуба или сосны.

В каком же виде находились останки Ивана Грозного и Федора Ивановича, когда их осматривала комиссия?

Грозный лежал в одежде схимника, от которой остались «едва зримые следы». Кроме того, в гробнице нашли кубок из голубого венецианского стекла, в котором было миро, то есть особый благовонный состав, употребляемый при разных церковных обрядах и, в частности, в России — при венчании и короновании царей. Ни в духовной, ни в светской литературе не упоминается вовсе об обычае класть в гроб какой-либо сосуд.

Ведь в каждом обрядовом действии всегда был заложен какой-то определенный смысл, а какой смысл мог быть заложен в оставлении покойнику сосуда с миром, когда «разрешительная молитва» открывала ему путь в рай и без него? Возможно, что голубой сосуд попал в гробницу Грозного тогда, когда преосвященный Августин со своими помощниками приводил гробницы в Порядок.

Еще одно более чем странное обстоятельство обращает на себя внимание. Оказывается, что все покойники, в том числе и Грозный, были плотно спеленаты каким-то покровом и поверх повязаны еще и жгутом. Котошихин же прямо говорит, что Царей хоронили «в царском одеянии». Следовательно, в гробнице должны были находиться, кроме царского венца, и золототканый кафтан, сшитый из особой материи, или хотя бы остатки этого кафтана.

Откуда же взялись покровы и жгуты? Ответ на это может быть только один: скелеты были спеленуты и повязаны жгутами по распоряжению того же Августина.

Интересно было бы путем экспертизы установить, к какому времени можно отнести изготовление материи, из которой были сшиты эти покровы.

При осмотре скелета Грозного установлено, что его правая рука приподнята к правому плечу, а не скрещена, как подобало, на груди с левой рукой. Это обстоятельство только лишний раз доказывает, что скелет был положен в гробницу Грозного в поврежденном виде, чего, конечно, не могло быть при первоначальном погребении. Если учесть сообщение Ван-Дедема о полном разгроме царских гробниц, о растоптанных и разбросанных по всему собору царских останках и другие вышеизложенные обстоятельства, то не может быть и полной уверенности в том, что в гробницу Грозного Августином был положен обратно именно его скелет, лежавший притом не в деревянном гробу, как бы это следовало, а в «каменном ложе», в котором для плеч покойного пришлось вырубить даже «лишнее место», так как труп Грозного якобы «не сразу» поместился в этом ложе.

Дело, надо прямо сказать, невероятное и немыслимое, так как при погребении царя гробница всегда делалась точно по размеру гроба и, следовательно, не могла и возникнуть необходимость вырубать в ней какое-то «лишнее место». Если это было сделано при Августине, то, значит, в могилу положили скелет другого человека и вырубили ему «лишнее место», так как он оказался большего роста, чем Грозный. Таким образом, очень возможно, что комиссия обследовала мнимый скелет Грозного. Не меньшее сомнение вызывает и гробница Федора Ивановича. Уже одно то обстоятельство, что в ней тоже был найден небольшой пустой сосуд, сделанный из простого стекла, говорит о нарушении первоначального «по чину» погребения. В гробнице нет никаких признаков «царского одеянья», вместо него оказался только какой-то «ветхий и влажный покров из тканой итальянской камки пурпурного цвета и кафтан, подпоясанный ремнем».

Непропорционально маленькая голова его покоилась на ширококостном туловище. Возможна ли с анатомической точки зрения такая диспропорция в строении тела? Голова ли это Федора, имевшего, по словам князя Катырева-Ростовского, приземистый вид и «нос ястребиный»?

Его ли это туловище? Кто уверенно может сказать, что это скелет именно Федора Ивановича а не кого-либо другого? Ясно тут пока что одно: могила его тоже подвергалась вскрытию и разграблению. Скелет царя был выброшен из могилы и где-то валялся на полу среди других растоптанных и истерзанных скелетов. Можно ли было в таких условиях безошибочно разобраться в костях покойников? Какие именно признаки принадлежности скелета Федору Ивановичу дали Августину основание положить в его могилу обнаруженный в ней скелет с непомерно маленьким, почти детским черепом, неизвестно.

Кстати говоря, князь Катырев-Ростовский, описавший наружность Федора Ивановича, ничего не говорит об этой несоразмерности, граничащей с уродством.

Размеры журнальной статьи не позволяют мне детально ознакомить читателей с целым рядом других любопытных деталей, обнаруженных при вскрытии могил и говорящих в пользу моей гипотезы. Однако и того, что приведено здесь, достаточно для критического раздумья. Одни лишь логические соображения не в силах, конечно, привести к выяснению истины. Необходима новая научная экспертиза гробниц Архангельского собора с учетом событий, имевших место осенью 1812 года.

Н. Белянчиков