(Газета "Советская молодежь" (03.02.1990))

ВСТРЕЧА ПОСМЕРТНО

ПРИЕХАТЬ К МОРОЗОВУ на полицейских дрожках да и арестовать — скандал почти планетарный. Расправа началась домашними средствами.

Вспыхнувшая забастовка была во многом плодом варварской эксплуатации пайщиков и маменьки, Марии Федоровны, относившейся к рабочим, как Клеопатра к весельным рабам. Но представлялся удобный случай атаки на строптивого сына.

Мария Морозова вынесла приговор:

— Сам не уйдешь — заставим. Под опеку возьмем, как недееспособного. Доктора да адвокаты помогут нам.

Жена, не мигнув, сказала открыто:

— Надо тебе лечиться.

Абсолютно здорового практика отстранили от всех дел правления (единогласно-с), а теперь насильно вешали хомут больного, действуя сами с маниакальной навязчивостью. Сколько было заплачено модному невропатологу Григорию Россолимо — дело получателя, но вся медицинская братия наперебой верещала о необходимости ухода от дел. Специально заострю здесь внимание.

Поезд шел через границу.

В Берлине Морозов заметил полицейскую слежку. Во Франции, в Канне, Морозов встретился с Красиным и вручил ему 100 тысяч рублей для передачи большевикам. На деньги Морозова был проведен знаменитый III съезд РСДРП в Лондоне.

А пока — побережье Средиземного моря, городок Канн, известный сейчас благодаря фрачно-декольтированному кинофестивалю, где Морозова опекают (охраняют) супруга и доктор Николай Селивановский.

13 мая 1905 года Савва Тимофеевич Морозов был найден мертвым в гостиничном номере, лежащим поверх одеяла. Чиновники каннской мэрии констатировали самоубийство. Но. А их оказалось немало.

Первое. Выстрела не слышал никто. Зинаида Григорьевна удалилась в тот день в Ниццу. Селивановский ничего не заметил. То же самое заявила и прислуга, услужливо бросающаяся даже на скрип башмаков. На пистолете, между тем, глушителя не было.

Второе. Выстрел поразил самое сердце. Левая рука обожжена. Очевидно, что никто, пуская себе пулю, не будет заслоняться в то же время рукой.

Третье. Браунинг валялся подле. Выпал или брошен?

Четвертое. Записка «В смерти моей не винить никого» написана размашисто. Его ли почерк?

«Почему» много, но нет на них ответа. Никто не проводил ни графической, ни баллистической экспертизы, никто не допрашивал потенциальных свидетелей, никто не осматривал оружие. Морозов был не нужен живой, Морозов был нужен мертвый.

Для газет тему самоубийства строжайше запретили. «Болезнь сердца» — офици альная версия. Громом среди ясного похоронного неба прозвучало свидетельство домашнего врача Морозовых — Гриневского — о том, что Морозов не был психически болен. Но, как говорится, «опосля».

Похороны 29 мая на Рогожском старообрядческом кладбище в Москве собрали более 15 тысяч человек. Полицию чрезвычайно успокаивало правило-заповедь староверов, по которому надгробных речей не произносят.

После гибели Морозова произошла их встреча с Владимиром Ильичем Лениным.

Нет никакой мистики. Зинаида Григорьевна (подобно Натали Пушкиной) вскоре вторично) вышла замуж. За генерала Анатолия Рейнбота, назначенного в 1906 году московским градоначальником.

Чета купила у Герасимова, торговавшего дачами и участками, имение на берегу Пахры, что в районе Подольска, — под названием Горки, которое в жилой вид привел архитектор Шехтель — «каменный отец» МХАТа и морозовских особняков.

Петр Аркадьевич Столыпин, всесильный премьер, убрал Рейнбота с политической арены.

Советская власть конфисковала Горки в числе прочих имений.

Страшные параллели: точно так же, как изолировали Морозова — гения экономического — от активной жизни в последний его период, точно так же ограждали Ленина — гения политического — от систематической работы, когда он еще был в состоянии работать и хотел этого. Кто? Известно. Человеке трубкой, в день похорон Ленина шедший по Красной площади в шапке с опущенными ушами рядом с распокрытыми Калининым и Рудзутаком.

А ведь в Горковском доме имелась отличная телефонная связь и с Москвой, и с другими городами. Да, под маркой заботы «об неутомляемости» было состряпано много.

Ленин часто занимался в библиотеке дома в Горках. Книг Рейнбота здесь было мало — генерала волновала большей частью военная история. Неожиданно для себя Ленин обнаружил здесь все свои первые, ранние издания и многие аналогичные книги.

Ильич удивленно и обрадованно воскликнул: «Вот это хорошо! У меня у самого они не сохранились больше. Регистрируйте дальше, может быть, найдется что-либо еще».

Это были книги из библиотеки Саввы Тимофеевича Морозова.

Я не могу представить себе Савву Морозова, равнодушно проедающего свои капиталы в спокойной эмиграции в Берне, Стокгольме или в Детройте. Представляю его даже принявшим Октябрь и определившим в нем свое не пассивное место. Можно представить его за полночь сидящим с Лениным в Совнаркоме, спорящим с Красиным, Чичериным, Воровским, дискутирующим с Луначарским, убеждающим Дзержинского или соглашающимся с ним. Можно.

Но нельзя представить его и Сталина вместе с «хозяйской» спецбригадой совождей.

Ни на миг.

* * *

ИНТЕРВЬЮ (впервые в советской прессе) с потомком С. Т. Морозова — ведущим научным сотрудником Мо­сковского института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова, вице-президентом Московской общественной академии диалектико-системных исследований и разработок «МОС-ДИС», членом КПСС Владимиром Константиновичем МОРОЗОВЫМ читайте в следующем номере нашей газеты.

Андрей МАЙДАНОВ, спец. корр. «СМ».