(Газета "Советская молодежь" (23.02.1990))

— строчка из стихов Бориса Гребенщикова, наверное, лучше всего подходит для заглавия беседы с его сотоварищем по рок-фронту — солистом группы «ДДТ», певцом, 'композитором, поэтом Юрием ШЕВЧУКОМ.

— Ленинград, город, в котором вы сейчас живете, всегда имел для наших соотечественников особое, а бывало — даже судьбоносное значение. Не потому ли, что в нем чрезвычайно контрастно сочетается все самое передовое, революционное и наиболее косное, консервативное?

— А где в нашей стране не сочетаются эти противоположности? Что, в Москве или Риге не так же? Мне кажется, это есть у нас везде, только в разных формах. Вообще, политика для меня дело такое... Я стараюсь ею не заниматься, она меня мало интересует. Меня многие считают политиком или тем, кто политикой увлечен, — это неправда. Для меня всегда был очень важен человек. Мои песни очень личностные. И никогда я не пытался быть каким-то декламатором или трибуном.

— То, что произошло с вами несколько лет назад, пожалуй, не имеет аналогов во всей истории искусства. Говорят, от вас требовали никогда не исполнять и не писать своих песен. Это прав да?

— Да, такое заявление меня заставляли писать в КГБ. Было это, кажется, в 1984-м в Уфе. Я действительно прошел все эти беседы: сначала комсомол, откуда меня якобы исключили, потом обком партии, потом уж КГБ. Из-за этого мне пришлось уехать из Уфы. Именно из-за этого, а не потому, что я стремился куда-то мигрировать. Мне совершенно не давали работать — увольняли. Причем работал тогда я уже в деревне и не имел никакой возможности заниматься своим делом: ни петь, ни выступать. В общем, мне достаточно определенно было сказано: «Еще один такой альбом, и «все будет в порядке...». Я уехал. В Ленинграде меня приняли друзья, помогли устроиться с минимальным бытом, меня принял Ленинградский рок-клуб. Мы собрали команду и начали работать. Первый концерт в Ленинграде у нас прошел в 1987-м году.

— У вас есть такая строчка: «Еду я на Родину, Родина-уродина...».

— А разве не понятен смысл этой песни? Родину любить — не березки цело вать. Для нас синоним любви к Родине — не «селедки- морковки», а очень серьезное, честное отношение к ней. А уродства достаточно. Хо тя достаточно и любви.

— Такие авторитеты рок-критики, как Артем Троицкий, утверждают, что «ДДТ» соединяет две ипостаси: хардроковое наслоение на русскую разгульную цыганщину...

— Троицкий — уникальный человек. Мы его называем — Троцкий. Этим многое сказано. Человек уникальный, но вообще-то его мнение всегда для меня мало что значило — скажу честно. Мы очень мало думаем о своем музыкальном стиле. Гораздо важнее гармоничность песни, и для этого мы работаем в разных стилях. Некоторые называют это «дурной эклектикой». Для нас главное — донести мысль до человека. Я всегда говорил: «Чем меньше человек думает о выражении своего лица, тем оно у него естественнее». Мы специально ничего не придумываем, в определенный момент это приходит само. Песня — это слова, музыка и душа. И все это очень важно — триедино!

— Вы верите в бога?

— Конечно!

— А когда материтесь?

— Провокационный вопрос...

— У вас никогда не возникает ощущения собственного пророчества, некоего мессианства? Вот песня «Предчувствие гражданской войны» была написана два года назад, и что — сбывается?

— Ну пока еще, по большому счету, кажется, нет. Да и какое это пророчество? Я никогда не чувствовал себя каким-то пророком. Мне вообще чужд весь этот пафос. Если я «попадаю» — значит, «попадаю». Значит, песня получилась.

— Рок всегда был искусством антиконформистов, но сейчас, говорят, сложилась такая ситуация, что многие группы, особенно молодые, ищут поддержку у государства, яро отвергая его в своем творчестве. Как так получается?

— Действительно, сейчас очень трудно молодым. Только четыре группы: «ДДТ», «Кино», «Алиса», «Аквари ум» — собирают полные залы.

— У вас есть среди них конкуренты?

— А мы же все совершенно разные. Какие тут конкуренты — у нас даже публика разная. Я никогда не думал о какой-то конкуренции. Молодым сейчас тяжело: раньше душили идеологически, теперь — коммерчески. Мы уже три года не записываем ни одной пластинки, потому что это очень тяжело, очень дорого. А частные студии берут бешеные деньги. Экономическое давление жуткое.

— Выходит, у нас уже образовалась определенная «граммофонная» мафия, которая проводит свою политику?

— И она поднимает цены все выше и выше.

— На кого же они «ставят»?

— Они же в основном пишут коммерцию: «Ласковый май» или что-нибудь в этом роде... У нас сейчас есть своя студия, мы ее построили. Правда, неважные аппараты, но мы помогаем молодым группам, которые там записываются. Студия открылась в сентябре, и мы уже записали на ней групп 15, конечно, бесплатно. У нас есть такой прекрасный звукорежиссер и прекрасный человек Володя Кузнецов.

— А вы не боитесь, что, так или иначе связанные с коммерсантами от музыки, вы превратитесь из «ДДТ» в «ДДД» — «Давай Делать Деньги»?

— Нет, не боюсь. У нас, слава богу, люди все нормальные. Мы под «фанеру» (то есть под фонограмму) ни разу не выступали и никогда выступать не будем. Сцена для нас — это достаточно святое место. Как говорил Джимми Хендрикс: «Рок-концерт — это современная литургия». И для нас это очень серьезно, очень свято. Поэтому мы работаем, по крайней мере стараемся работать «на полную катушку». Не работать, а жить даже!

— А если перегорите?

— Тогда умрем!

— Кто вы по национальности?

— Отец у меня украинец, мать — татарка. Такая вот «дьявольская» смесь. Одинаково люблю эти две культуры. Дед у меня был мусульманин. Был у меня близкий друг — муфтий.

— Вы могли бы своим творчеством притушить пламя межнациональной розни? Ведь кто-то сейчас подливает в пламя керосин, но кто-то должен же попытаться за лить его водой.

— Не думаю, что мы льем керосин. А тушить — конечно, долг каждого чело века. Я никогда не был националистом, для меня все равны. Думаю, что наша страна, интеллигенция упустила главную идею — культурный обмен по человеческому счету. Нужно было гораздо серьезнее отнестись к этому в свое время.

— А рок — искусство на циональное или космополитичное?

— Он может быть и тем и другим. Рок — свободен!

— Даже в молодежной среде отношение к вашему творчеству неоднозначное. Хотя, говорят, даже пресловутые «любера», которые раньше вас ненавидели, теперь зауважали. Как вы думаете, за что?

— Честно говоря, не знаю. Вот недавно у меня был случай в Архангельске. Подошел ко мне милиционер за авто графом. Только дал я ему автограф, подбежали люди «сиделые»: «Юра, как же ты «ментам» автографы раздаешь?». А я им отвечаю: «А вы знаете, почему? Я не хочу, чтобы кровь была». Сейчас, в данном положении, нет ни «ментов», ни «люберов», ни уголовников. Есть люди. Это очень важно понять. И это тоже одно из основных положений рок-н-ролла и, можно сказать, наша политическая программа.

— Только что на концерте прозвучала новая песня «ДДТ», там собраны все «жареные» факты последнего времени: Кашпировский, рэкетиры, депутаты... Не кажется ли вам, что это конъюнктура?

— Да нет, это просто та кой наш иллюстрированный журнал. И те, и другие, и третьи у нас в гостях — песня-то новогодняя.

— А кроме музыки и «журналистики», вы чем-нибудь еще серьезно занимаетесь?

— Сейчас я снимаюсь в кино. В фильме молодого режиссера Сергея Селиянова «Духов день» играю главную роль Вани Христофорова. Там я не пою песен, это не коммерческое кино. Летом фильм выходит — сходите, посмотрите.

— Хотелось бы еще узнать что-нибудь из вашей личной жизни. Ну, к примеру, есть ли у вас любимый киногерой?

— Киногерой?.. Батька Махно!

— И последний вопрос. Мне кажется, вы не тот человек, у которого нужно брать интервью. А вам?

— Конечно! Все сказано в моих песнях.

Марк ГОРФИНКЕЛЬ.