(Журнал «Музыкальная жизнь» № 4/1989) 

Поводом для беседы с Тыну Найссоо послужил один из концертов джазового фестиваля «Пярну-88». В небольшом зале старинной пярнуской ратуши поздним вечером эстонские музыканты исполняли музыку отца Тыну, которому исполнилось бы шестьдесят лет. Уно Найссоо — композитор, педагог, теоретик джаза, один из организаторов первых джазовых фестивалей в республике, ставших первыми в СССР, народный артист Эстонии — прожил всего лишь пятьдесят один год. Его песни, джазовые композиции, танцевальные миниатюры хорошо помнят в Эстонии, а в шестидесятые годы Уно Найссоо был самым исполняемым джазовым автором в Москве и Ленинграде. Его трехчастную композицию «В народном духе» записал на пластинку оркестр Олега Лундстрема. Словом, Уно Найссоо по праву считается классиком советского джаза.

Мой собеседник, тридцатисемилетний Тыну Найссоо и сам по себе человек незаурядный: блестящий пианист (шестнадцати лет дебютировавший с собственным трио на XIV Международном таллинском джазовом фестивале в 1967 году); выпускник консерватории по классам фортепиано и композиции, автор музыки к спектаклям и кинофильмам, лауреат многих отечественных и зарубежных конкурсов. В Пярну он прилетел из Бостона, где на фестивале советской музыки исполнял сольную импровизационную партию в Первой симфонии Альфреда Шнитке, дирижировал которой Геннадий Рождественский. Младший Найссоо на пярнуском празднике джаза рассказывал об отце и играл его музыку...

— Тыну, вы сказали со сцены, что музыку отца вам играть нелегко. Чем это можно объяснить?

— А я не знаю, как ее играть, хотя давно подбираюсь к пластинке с условным названием «Найссоо играет Найссоо». Как слушатель восхищаюсь музыкой отца, плавностью и естественностью его мелодики, изощренностью гармонического языка, чувством ритмической остроты, но когда начинаю исполнять его темы, мне говорят: «Тыну, это играешь не ты...» Я сейчас уже достиг среднего возраста, мои пристрастия в джазе публика знает, немного известен и как композитор. В данной же ситуации вроде бы становлюсь просто интерпретатором.

— Видимо, это надо понимать так: вы не любите джазовые стандарты.

— Да, не очень люблю, хотя иногда и играю. Но любой стандарт излагаю по-своему, вкладываю в него свое композиторское мышление, что мне кажется оправданным. Когда же речь идет об исполнении музыки отца... Он, например, любил Оскара Питерсона, Эррола Гарнера, сочинял темы в расчете именно на характерное для этих музыкантов стилистическое развитие. Но играть «под Питерсона» я не могу (честно говоря, считаю, что никто не может!), если же предложу свое прочтение музыки Уно Найссоо, то насколько сохраню дух подлинника? Иногда мне хочется сыграть темы и традиционно поимпровизировать, иногда записать музыку отца так, как я чувствую ее сегодня. Где момент истины? Вот что меня мучит. Некоторые произведения следует записать с оркестром. Отец много сочинял для разных инструментальных составов.

— А на чем он играл лучше всего?

— Пожалуй, на тромбоне. На помповом тромбоне и альтгорне — необычайно эффектно. Хорошо — на контрабасе и аккордеоне. Пианистом же себя не считал.

— Как вы думаете, кто же Уно Найссоо в первую очередь — педагог, организатор, композитор, джазовый исполнитель?..

— Прежде всего композитор. Он с большим энтузиазмом занимался у Хейно Эллера, заканчивал консерваторию, будучи уже известным джазовым музыкантом. Ему вполне удавались камерные произведения, симфонические. А джаз сделал отца во многих областях первопроходцем. Он был деканом теоретико-композиторского отделения в музыкальном училище и добился открытия там эстрадного, ввел курс джазовой инструментовки в консерватории. Написал первую в республике книгу о джазовой гармонии.

— И первую в СССР. Мы, к сожалению, упустили время и не перевели ее. А жаль...

— Он был одним из первых джазменов в Эстонии, стал одним из инициаторов первого джазового фестиваля в1949 году. Такая полифоническая деятельность — помню отца всегда невероятно занятым — была его человеческой и творческой сутью. Но прежде всего он композитор, и если бы жил сейчас, занимался бы только композицией, уверен в этом. Кстати, отец не раз говорил, что педагогическая деятельность утомила его бумаготворчеством.

— В пятидесятые годы и даже позже большинству композиторов, увлеченных джазом, приходилось работать в области легкой музыки, сочинять для эстрадных, танцевальных оркестров. Выделял ли Уно Найссоо джаз в отдельную графу?

— Выделял. У него были очень точные представления о джазе. В отце жил теоретик, исследователь. Он всегда интересовался всем новым. Если же писал что-то для эстрадных оркестров, то, зная заранее возможности музыкантов (наша республика ведь маленькая), всегда вносил в композицию посильную джазовую стилистику. Как композитору ему, пожалуй, ближе всего было «третье течение». Свидетельство этому — фортепианное трио, исполненное студентами Таллинской консерватории сейчас в Пярну.

— Помогал ли Уно Найссоо вам найти свой путь в музыке, в джазе?

— Отец поощрял мои занятия джазом, но не вмешивался. И не проталкивал. Он, например, даже не знал, что я собирался выступать на таллиннском фестивале. Мне было с ним легко...

— Значит, борьбы двух поколений не существовало?

— Какая борьба? Отец знал все, что знал я. Он был в курсе всех новинок. Терпимо относился к авангардистским экспериментам.

— В книге «Советский джаз. Проблемы. События. Мастера» Вальтер Оякяэр пишет: «Если бы мы более активно популяризировали достижения отечественных джазовых музыкантов — пластинками, статьями, книгами, — мы давно должны были бы назвать Уно Найссоо одним из первооткрывателей национального стиля в современном джазе». Эстонцам, конечно, виднее, хотя и я интуитивно чувствую его близость к фольклору...

— Отец писал джазовые темы (иногда строчку с гармоническими символами, иногда клавир, иногда дирекцион) в духе американских джазовых стандартов, писал даже двенадцатитактовые блюзы. Но он вводил в них интонационные и ладовые обороты, свойственные эстонской народной музыке. Получалось так естественно, что не оставляло никаких сомнений: это были одновременно и эстонская музыка, и самый настоящий джаз с ориентацией на свинг или ранний би-боп. Отец прекрасно знал народное искусство. Но он был против прямого цитирования фольклорных мелодий. Считал, что национальное должно проявляться в авторской музыке.

— Кстати, Уно Найссоо был одним из немногих композиторов союзных республик, кому оказалось по силам выйти за пределы своего региона с инструментальной музыкой, а не с песнями... Уно Найссоо, видимо, вообще песен не сочинял...

— Он писал песни, но только на стихи наших национальных поэтов. Отец считал себя эстонским композитором и, думаю, не стремился к всесоюзной известности. Хотя, помню, он всегда радовался, когда по радио звучали его джазовые сочинения, но был против популярности любой ценой. Когда отца приглашали на радио или телевидение, он всегда сначала дотошно выспрашивал:«Зачем?» Он не стал бы, и я не стал бы тоже, во имя известности играть, например, на новогоднем «Голубом огоньке» парафразу на «Очи черные», как это сделал в свое время Рейн Раннап. Возможно, кому-то такие музыкальные трюки нравятся, но у нас не возникло чувства гордости за эстонского пианиста.

— Проблема национального в джазе очень сложна. Думаю, что никогда не наступит такое время, когда можно будет сказать: вот наконец-то достигнута вершина. Уж какой яркой фигурой был Мустафа-заде. Но появятся новые таланты... В этой связи меня особенно радует, что в Эстонии не забывают о тех, кто были первыми...

— Увы. Недавно на вступительных экзаменах в консерваторию выяснилось, что абитуриенты плохо знают, кто такой Уно Найссоо. Тогда им стали наигрывать его мелодии. Все сразу закивали головами. Конечно, ведь музыка отца часто исполняется по радио без объявления фамилии автора. И мне кажется, мы все-таки мало пропагандируем наше музыкальное наследие, слишком уж увлечены в каждый данный момент тем, что модно. Поэтому честь и хвала пярнускому фестивалю, который регулярно включает в программу специальные тематические вечера, где звучит музыка Арне Ойта, Раймонда Валгре, Уно Найссоо. Вы заметили, что залы при этом полны?

— Заметил, конечно. И порадовался. И позавидовал. Полностью согласен с вами, что мы как-то вяло пропагандируем культуру прошлых десятилетий. И особенно в плачевном состоянии находится отечественный джаз. На Центральном телевидении исчезла «Джазовая панорама». Два года тому назад снималась передача об Александре Цфасмане — был подготовлен большой концерт из его произведений и кинокадры, запечатлевшие знаменитого пианиста, — так она, кажется, выйдет в эфир только в этом году. И еще я подумал, почему бы на больших джазовых фестивалях не устраивать концерты из произведений И. Дунаевского, А. Варламова, В. Людвиковского, А. Цфасмана, Н. Минха?

— У нас в Эстонии немало и заинтересованных людей, и способных менеджеров. Фестиваль в Пярну поддерживают не только городские власти, но и республиканский Союз композиторов. Я, например, принимаю участие в этом музыкальном празднике каждый год. И особенно приятно было, что организаторы вспомнили о шестидесятилетии отца.

— Есть ли в республике исследования, посвященные Уно Найссоо?

— По-моему, нет.

— А вы сами читали его книги — «Джазовая гармония и инструментовка», «Учебник гармонии», «Методическая помощь молодому композитору»?

— Читал, конечно. Но мне было бы трудно ответить на вопрос, каков их уровень. Знаю лишь, что отец всем занимался досконально, был человеком обширных знаний. Помню, что многие молодые люди — не студенты — ходили на его лекции в консерваторию, что книги Уно Найссоо сегодня — библиографическая редкость.

— Тыну, а собственный путь на всесоюзную эстраду, каким вам представляется?

— Как-то не думал об этом. Но полагаю, джаз не может сделать меня «звездой». Это искусство не массовое. Как композитор я активнее всего работаю в музыке театральной. Это тоже не вывезет, хотя тем, что делаю, удовлетворен. Иногда приходит в голову мысль, может, попробовать написать шлягер? Но пока трудно найти поэта. Кстати, песни к спектаклям у меня получаются: там мне помогают чувство образа, атмосфера пьесы. А просто песню про любовь, пожалуй, не сочинить. Так что путь не просматривается...

— В последнее время вы выступаете как солист. Вас это устраивает?

— Не всегда. Я с удовольствием, например, играл бы в трио. Когда ты на сцене один, должен помнить, что публику надо завоевывать эффектными исполнительскими приемами. Я же погружаюсь в музыку, склоняюсь над клавиатурой и забываю обо всем на свете. Словом, не считаю себя артистом. Больше всего другого хотел бы записывать свои джазовые композиции и играть их в студии.

— Ну, а пластинку с музыкой отца?..

— Запишу! Обязательно запишу! Это и мое желание, и мой долг!

Беседу вел Владимир ФЕЙЕРТАГ