(Газета «Советская молодежь» (18.07.1990)) 

В ПОСЛЕДНЕЕ время по Берлину ходил такой анекдот: в квартире Хонеккера раздается звонок: «Эрих, можешь возвращаться, учения закончились». Шутка не смешная, но со смыслом. Слишком стремительными были перемены, потрясшие страну в последние месяцы. Кто-то верно подметил, что фразой года, могла бы стать такая: «Подумать только, всего лишь год назад...».

По подсчетам местных хроникеров, на последний год пришлось по меньшей мере 12 дней, претендующих на право называться историческими. День 1 июля — в их числе. Вступление в силу договора о валютном, социальном и экономическом союзе с ФРГ стало решающим, шагом на пути объединения, подтвердило его необратимый характер.

Впрочем, над политическими последствиями 1 июля в эти июльские дни задумывались далеко не все. И пока Народная палата в спешном порядке отменяла законы ГДР и принимала законодательные акты, открывающие простор частному капиталу, торговля, например, была более всего озабочена подготовкой к предстоящему открытию внутреннего рынка. В крупных универмагах работа велась круглосуточно в три смены: нужно было полностью обновить ассортимент, который теперь на две трети состоит из западной продукции. Частные предприниматели спешили оформить создание своих фирм, закончить ремонт, сделать последние приготовления. Здесь понимают: с конкуренцией шутки плохи. Да и многие граждане республики связывали с 1 июля прежде всего чисто прагматические ожидания. Для них это был день получения вожделенных западных марок.

В НОЧЬ накануне тысячи берлинцев не спали. Наиболее нетерпеливые собрались на площади Александерплац, чтобы уже в полночь получить свои деньги в филиале Немецкого Федерального банка. Площадь была буквально усыпана монетами: выбрасывали ставшие ненужными марки ГДР.

Не обошлось и без символики, лишний раз показавшей, что Маркс и Энгельс исчезают здесь не только с денежных знаков. В ночных барах вместо платы за вход принимали реликвии уходящей в прошлое жизни. Здесь можно было увидеть гипсовый бюст Ульбрихта, флаг Союза свободной немецкой молодежи, значки Общества германо-советской дружбы.

В кинотеатре «Вавилон» был организован символический аукцион, на котором бутылка местного пива весьма успешно конкурировала в цене с учебником обществоведения. Так было отмечено начало последнего — думается, не самого продолжительного — этапа в жизни Германской Демократической Республики.

А наутро начались будни, и радость сменилась тревожным ожиданием: что будет? И по сей день это чувство преобладает в настроениях немцев ГДР. В первые недели валютного и экономического союза было достаточно оснований для опасений. Новоиспеченные капиталисты взвинтили цены на продукты питания, подняв их значительно выше и так весьма солидного уровня, установившегося в ФРГ и Западном Берлине. Потребовалось вмешательство правительства: спекулянтам от торговли пригрозили штрафом вплоть до миллиона марок. Цены не стабилизировались, однако, и по сей день. В то же время продукция предприятий ГДР вообще исчезла с прилавков магазинов. Некоторые немцы е удивлением для себя открыли, что многие западные товары по-прежнему недоступны. Они просто не по карману при нынешнем уровне доходов.

Озабоченность, тревога, разочарование — нет-нет да и выплескиваются эти чувства наружу в разговорах на улицах и у прилавков магазинов. Дальше всех зашли в своем протесте крестьяне, которые испытывают трудности со сбытом продукции. 12 июля они привели ко Дворцу республики своих подопечных. Корова Эмма, загородившая проход в здание Народной палаты депутатам парламента, так никогда и не узнает, ради чего ей пришлось проделать неблизкий путь в столицу...

Очень хотелось бы предостеречь тех, кто поспешит записать все эти проблемы на счет «авантюристической» политики правительств ФРГ и ГДР, обвинить их в обмане избирателей. Никто не рассчитывал на экономический расцвет ГДР и повышение уровня жизни в первые же месяцы после экономического объединения. Напротив, признавались и признаются трудности, которые неизбежны на пути объединения государств с различными хозяйственными системами и уровнями жизни населения. К тому же нельзя забывать, что в ГДР процесс перехода к рынку происходит на фоне объединения с одним из наиболее богатых и развитых в экономическом отношении государств мира. За плечами «авантюристов» из кабинета Гельмута Коля — восемь лет стабильного экономического развития с умеренным ростом инфляции и постоянным, снижающимся в последние месяцы уровнем безработицы. В ФРГ, по итогам прошедшего года, — самый высокий уровень заработной платы в мире.

И еще об «авантюризме». В условиях реальной многопартийной системы и постоянной конкуренции со стороны социал-демократов действовать наудачу для консервативной правящей коалиции ФРГ было бы равносильно самоубийству. Лидеры христианских демократов отдают себе отчет в том, что в случае, если объединение приведет к падению жизненного уровня немцев, их партия потеряет доверие избирателей. А если учесть эмоции, связанные с объединением двух Германий, то станет ясно: такой результат имел бы поистине непредсказуемые последствия. Смешно думать, что правительство Коля пошло бы на столь серьезный риск, не взвесив всех «за» и «против».

Расчеты, проведенные западногерманскими экономистами, а также экспертами ООН и комиссиями европейских сообществ, показывают, что темпы экономического роста в ФРГ в 90-е годы будут выше, чем в США и ведущих странах Западной Европы. Открывшийся рынок дешевой рабочей силы будет огромным стимулом для инвестиций. Все это позволяет рассчитывать на то, что уже к 1993 году размеры заработной платы на территории нынешней ГДР достигнут среднего уровня стран ЕЭС.

От 5 до 10 лет потребуется, согласно прогнозам, для выравнивания уровней жизни населения в Западной и Восточной Германии. Причем многие эксперты считают, что излишнее вмешательство государства в свободное функционирование законов рынка лишь продлит муки переходного периода. Не случайно в ходе недавних дебатов в Народной палате один из выступавших заметил: «Рыночная экономика — это лекарство, о котором следует судить по результату лечения, а не по побочным эффектам».

Побочных эффектов, разумеется, можно было бы вообще не замечать, если бы за ними не стояли люди. А простых немцев мало интересуют теоретические выкладки экономистов. Их гораздо больше заботит собственная судьба, причем не через 10 лет, а в самое ближайшее время. Угроза потери рабочего места после стольких лет гарантированной занятости — слишком серьезный шок, чтобы он прошел безболезненно. Число безработных в стране на сегодня подошло к отметке 150 000. Что будет дальше — неизвестно. Прогнозы высказываются самые различные — от 300 000 до 3 миллионов.

Самое тяжелое для населения республики сейчас — это состояние неопределенности, поскольку никто не может достоверно предсказать, что будет в ближайшее время. Едва ли не каждый второй немец ГДР имеет сейчас основания для страха — за свою работу, жилье или место для ребенка в детском саду.

Немало опасностей таят в себе и огромные различия в уровнях доходов граждан двух стран, что не может не породить конфликтов и трений. Имея наконец западную валюту в кармане, многие жители ГДР еще долгое время будут чувствовать себя немцами второго сорта. Тем более что их западные соотечественники отнюдь не всегда проявляют столь необходимое сейчас чувство солидарности. И дело не только в политиках из ХДС, которые и слышать не хотят о разработке новой Конституции для единой Германии. Лишь около половины участников проведенных в ФРГ опросов общественного мнения выразили готовность пойти на личные материальные жертвы во имя объединения. Предложение глав правительств двух стран о том, чтобы дети из ГДР провели летние каникулы со своими сверстниками в западно-германских семьях, вообще не получило сколь-нибудь значительного отклика.

Общественные деятели, писатели, деятели церкви с тревогой обращают внимание на характерное для западно-германских обывателей пренебрежение ко всему, что беспокоит и тревожит сейчас их восточных собратьев. Такое отношение больно задевает самолюбие многих немцев ГДР. Ведь, как показывают опять же результаты недавних опросов, подавляющее большинство их считает, что за 40 лет существования республики она имела, безусловно, социальные и культурные достижения, которые могла бы привнести в единое немецкое государство. Лишь 16 процентов участников опросов хотели бы, чтобы в ГДР все «как можно скорее стало бы, как в Западной Германии». Понятно поэтому возмущение одного из духовных лидеров правозащитного движения ГДР пастора Фридриха Шорлеммера, который ставит в упрек ведущим политическим силам ФРГ насмешливое отношение к популярным в ГДР идеям «народной демократии», обращение с республикой как со страной «третьего мира» и примитивное представление о том, что с переходом к западно-германским экономическим и политическим структурам немцы ГДР автоматически усвоят новые, западные жизненные принципы, привычки и образ жизни. Здесь недаром говорят: через много лет, когда ГДР не будет и в помине, граждане ГДР еще останутся. И от власть предержащих зависит, не будут ли они чувствовать себя иностранцами на собственной земле.

КСТАТИ, еще анекдот. Австралийские; аборигены, впервые попавшие в Европу, долго не решаются покинуть аэропорт и словно чего-то ждут. На вопрос местного жителя один из них поясняет:

— Мы впервые летели самолетом. Это было так быстро, что души наши остались там. И еще не прибыли.

Эту историю любят рассказывать сейчас в Берлине. Но при этом никто не смеется.

Валерий ШИБАЛИН,
нешт. корр. «СМ» в Берлине.
(По телефону.)