(Журнал «Парус» №5/1988) 

(Продолжение. Начало в № 1, 2, 4 за этот год)

Возможно, чернокожих звезд на небосклоне Страны рок-н-ролла сияло бы больше, если бы не так называемые «cover versions» — «перелицовки». Появление рок-н-ролла пробудило острый интерес к «черной» музыке. Однако негритянским исполнителям было очень сложно прорваться на радио, выполнявшее ту же функцию для дебютанта, что сегодня телевидение. Удачную находку на лету перехватывали белые вокалисты. Приглаживали, вылизывали и... делали свой боевик. Это и называлось перелицовкой.

Перелицовка с ее причесанными аранжировками и точно выверенными гармониями напоминала полевой цветок в хрустальной вазе. Покрытое бриллиантами росинок маленькое чудо развеивается, превращаясь в невзрачную траву, едва вы его сорвете и принесете домой. Впрочем, какая-то польза от перелицовок все же была — они подготавливали публику к новой музыке, стирая расовые и возрастные границы, очерченные рок-н-роллом.

Чернокожего автора быстро забывали, пока он не поставлял новое блюдо прожорливым перелицовщикам. (Мало кто мог выдержать такой прессинг, когда тебя побивали твоим собственным оружием).

Особенно преуспевал в этом деле симпатяга Пэт Бун. Он чутко держал нос по ветру и хорошо попользовался за счет Фэтса Домино и Литтл Ричарда. «Всеамериканский парень», как его, ставя в пример нехорошим мальчикам, называли в прессе Соединенных Штатов, продал очень много миллионов пластинок (с 1955 по 1962 год они свыше тридцати раз попадали в хит-парады). По этому показателю Бун уступал только одному человеку, о котором пойдет речь в следующей главе.

Часть IV. На сцене появляется король

В те годы пластинка окупала затраты, если расходилась тиражом порядка тысячи штук. Десять тысяч — заявка на успех. Сто тысяч — уже хит. Миллион — и вы суперзвезда. Фэтс Домино и Пэт Бун продали по несколько десятков миллионов дисков. Каким тиражом разошлись пластинки Элвиса Пресли, не знает никто — счет идет на сотни миллионов...

Летом 1956 года Страна рок-н-ролла превратилась в абсолютную монархию. Полное имя монарха звучало так: Элвис Аарон Пресли. Но коронованных особ зовут только по имени. И на миллионах пластинок, открыток, значков, пепельниц, маечек и школьных ранцев было оттиснуто лишь одно короткое и напористое слово ЭЛВИС.

Карьера его была стремительной.

В один из летних дней 1953 года восемнадцатилетний шофер грузовика из Мемфиса зарулил на местную студию звукозаписи «Мемфис Рекординг Сервис», где каждый желающий мог за 4 доллара записать две песни. Парень собирался сделать подарок матери на день рождения и напел под гитару «Мое счастье» — хит из репертуара негритянской группы «Инк Спотс» — и «Так бывает, когда заболит сердце». Парень как парень, но что-то в нем такое было... Замещавшая хозяина Марион Кейскер на всякий случай спросила его имя. 4 января 1954 года, во время второго визита Пресли в студию, его принял сам хозяин, Сэм Филлипс. Филлипс выпускал пластинки под собственной торговой маркой «Сан Рекордз» и специализировался на ритм-энд-блюзе. У него был верный глаз, точнее, верное ухо, и после нескольких проб он понял, что шофер из «Краун Электрик Компани» обладает феноменальной способностью: белый парень поет черные блюзы лучше, чем их авторы. Стороны ударили по рукам, и Элвис подписал контракт, получив гонорар, в сто раз превышающий стоимость его первой записи.

Филлипс подобрал для Пресли музыкантов. Это были кантри-гитарист Скотти Мур и басист Билл Блэк. С августа 1954 года по ноябрь 1955-го Элвис записал на «Сан Рекордз» пять пластинок, скомпонованных одинаково: с одной стороны ритм-энд-блюз, с другой — кантри. На молодого певца начали обращать внимание знатоки «сельской музыки»: «Этот Хилбилли Кэт (сценическое прозвище Пресли) далеко пойдет!». Раздвоение было непродолжительным. Элвис самостоятельно пришел к тому же результату, что и Хэйли за несколько лет до него,— к рок-н-роллу. В это же время происходит знакомство Пресли с полковником Паркером. Никакого отношения к вооруженным силам полковник не имел (на юге Штатов это нечто вроде почетного титула). Прожженный делец с сомнительным прошлым, Том Паркер спустя несколько лет хвастался журналистам: «Я сразу понял, что у парня таланта на миллион долларов. Я дал ему этот миллион». Паркер стал менеджером Пресли и, блефуя, как в покере, разжег аппетит у одной из крупнейших граммофонных компаний Штатов «Ар-Си-Эй Виктор».

В ноябре 1955 года «Ар-Си-Эй» перекупила Пресли у «Сан Рекордз» за фантастическую по тем временам сумму в 35 тысяч долларов и сверх того уплатила 5 тысяч лично предмету сделки. Филлипс не был в обиде, ставки продолжали расти в геометрической прогрессии со знаменателем 100. Но эта сделка оказалась самой невыгодной в истории шоу-бизнеса — «Ар-Си-Эй» выручила миллионы...

28 января 1956 года Элвис дебютирует на телевидении со своей записью для «Ар-Си-Эй» «Отель разбитых сердец», а уже в марте она возглавила хит-парады в Америке и оставалась на вершине целых шесть недель. С первой попытки Пресли затмил всех.

Конкурентов у него практически не было. Чернокожие певцы не в счет — Пресли был белый. Оставался Хэйли, который находился в зените славы. Но что он мог противопоставить Элвису, кроме своего стажа? Грузный лысеющий отец рок-н-ролла рядом с атлетически сложенным красавцем Элвисом выглядел в лучшем случае, как заведующий билетными кассами, а концерты «Комет» казались после Элвиса жалким балаганом.

Во время своих самых «забойных» номеров — «Синие замшевые туфли», «Гончий пес», «Все кувырком», «Тюремный рок» — Пресли исполнял нечто вроде свадебного танца папуасов: широко расставленные ноги «вибрировали, как механические дрели, а брюки плескались вокруг них, как боевые знамена». Сейчас это стало любимым анекдотом его биографов, а тогда телеоператорам запрещали показывать национального кумира ниже пояса (по высокоморальным соображениям). Газеты пестрели замечаниями, например, такими, как высказывание одного нью-йоркского полисмена: «Да если бы он вздумал проделать все это на улице, мы бы его немедленно арестовали». Сам Элвис оправдывался в одной из радиопередач так: «Некоторые задают мне вопрос, почему я не могу стоять на сцене неподвижно. Ну, знаете, кто-то поет и притопывает, кто-то прищелкивает пальцами, кто-то покачивается взад-вперед... А я только делаю все это одновременно. Ритм-энд-блюз сам заставляет вас это делать».

За подобного рода проблемами как-то не сразу заметили самое главное — Элвис превратил рок в социальное явление, влиятельную политическую силу. Фактически он заложил фундамент того, что сегодня специалисты называют рок-культурой. Пресли воплотил в себе парадоксальную сущность рок-н-ролла: развлечение и протест, веселый танец и отчуждение от общества. В том, что это произошло, была заслуга не только его самого и организованной Паркером с «Ар-Си-Эй» рекламной кампании. Это было требование времени. Элвис оказался в нужном месте в нужный час. Он сам даже не понимал, что значил рок-н-ролл для молодого поколения. «Когда через пару лет сменится мода и рок-н-ролл уйдет, я займусь серьезным делом — стану актером»,— к этому сводился смысл его ответов о планах на будущее.

Поклонение Элвису приняло совершенно беспрецедентные масштабы и формы. На концертах сидевшие в зале школьницы, по свидетельствам очевидцев, вопили и визжали не переставая. То тут, то там среди бившихся в истерике образовывались бреши — очередная жертва сползала на пол в обморочном состоянии. Шла нарасхват даже пыль со сцены, где выступал король. Одна из компаний, производящих жевательную резинку, уговаривала Пресли продать родительский дом, планируя измельчить его затем в порошок и добавлять в свою продукцию. У «Ар-Си-Эй» были все основания назвать одну из пластинок короля так — «50 миллионов поклонников Элвиса не могут ошибаться».

Как в твеновском «Принце и нищем» мальчишка Том Кенти неожиданно превращается в наследного принца, так и простой парень с гитарой вдруг стал центром молодежной контркультуры 50-х годов, кумиром поколения, стихийно бунтовавшего против ценностей и морали буржуазного общества.

(Продолжение следует)