(Еженедельник «Футбол-Хоккей» №49/1983 (04.12.1983)) 

Заслуженный тренер СССР Виктор ТИХОНОВ заканчивает работу над книгой «Хоккей: надежды, разочарования, мечты». Начало этой главы было опубликовано в прошлом номере. 

КОГДА СЛАВА ОПЕРЕЖАЕТ ЖИЗНЕННЫЙ ОПЫТ

Молодые хоккеисты ЦСКА, такие, как, скажем, Владимир Крутов или Алексей Касатонов, тренировались и играли вместе со старожилами команды несколько лет до того, как пришлось им взять на себя бремя лидерства. Они видели, какой ценой даются победы даже прославленным мастерам, видели отношение к делу, энтузиазм, старательность, преданность хоккею не только ведущих игроков первой сборной, но и таких спортсменов, как, скажем, Алексей Волченков или Александр Лобанов, тоже достаточно давно занимающихся в этом прославленном коллективе. И это давало нам право надеяться, что традиции армейского хоккея сохранятся даже в трудный момент, когда один за другим заканчивали играть знаменитые мастера, составлявшие костяк и опору команды. Ушли из ЦСКА и продолжающие играть в сборной и в своих клубах Хелмут Балдерис и Сергей Капустин.

Процесс омоложения ЦСКА приобрел в последние годы — по независящим от тренеров обстоятельствам — такие темпы, что в общем круге наших забот эта проблема заняла центральное место. И Юрий Иванович Моисеев, и Виктор Григорьевич Кузькин, и я много беседовали с нашими новичками. Много велось и индивидуальных бесед, с каждым новобранцем в отдельности. Надо было поговорить и об общих заботах — требованиях, которые предъявляются в ЦСКА не только в играх, но и на тренировках, о тактике игры, поведении, дисциплине игровой и в быту. Надо было поговорить и о том, что касалось именно нашего собеседника. Что надобно делать ему, не его партнеру по тройке, но именно ему. Перед каждым хоккеистом надо было поставить точные и реальные задачи. Речь шла не о психологии только, не о том, что надо, мол, заменять ветеранов, но о конкретных задачах — о совершенствовании паса, обводки, о лучшем видении поля. Содержание разговора, в частности, определялось тем, с кем мы беседовали. Разные приходят в ЦСКА новички, играть на таком уровне, который предъявляет команда-лидер, удается не всем. Один новичок не похож на другого. Один одарен меньше, у другого выше техническое мастерство, но заметны пробелы в тактическом образовании. Третий хорошо ориентируется в хитросплетениях тактической борьбы на поле, но отстает пока от партнеров в уровне физической подготовки. Четвертый могуч, силен, быстр, но ему не хватает настойчивости в овладении высотами технического мастерства. А ведь каждому новобранцу надо было поставить задачи не только вполне конкретные, касающиеся ближайших матчей, но и задачи, рассчитанные на много лет вперед, показывающие нашему собеседнику его перспективу, его будущее.

Всегда ли это у меня получается? Всегда ли я верно оцениваю возможности приглашаемого в команду новичка?

К сожалению, нет. К сожалению, избежать ошибок, просчетов не удается. Мне жаль молодых ребят, которые не смогли закрепиться в ЦСКА, обидно, что так и не заиграли в нашей команде Михаил Панин, Олег Старков, но в этом и моя вина — поторопился я с их приглашением в ЦСКА.

Характер, умение добиваться цели, неуемная страсть в борьбе за победу — не в этом ли традиционное преимущество нашего клуба? Вот почему важно сохранить и эти традиции ЦСКА, а не один лишь атакующий стиль, не только определенные тактические принципы.

Лидирующее, если хотите, доминирующее положение московских армейцев в нашем хоккее объясняется не только ровным подбором сильных хоккеистов во всех звеньях. Я убежден, что мастерство — в общем — соответствует труду, который спортсмен затрачивает на тренировках. В ЦСКА работают много, без скидок на титулы и звания. Потому и подчеркиваю снова и снова, что постоянное, стабильное уже лидерство нашей команды обьясняется неизменным максимализмом коллектива, традициями, сложившейся и многократно проверенной системой подготовки.

Особый разговор о роли лидеров.

Молодых лидеров.

Самый старший, самый опытный среди них Сергей Макаров.

О его роли в команде, о том, чего ждем мы от него, на что он и партнеры его, и мы, тренеры, вправе рассчитывать, когда речь идет о вкладе этого форварда в общее дело, — об этом на разных этапах становления молодой нашей команды и самого Макарова велись разные разговоры.

Сегодня Сергей хорошо известен. Однако талант его открылся не сразу.

Когда я впервые включил его в состав сборной СССР, отправляющейся на контрольные матчи в Скандинавию перед чемпионатом мира 1978 года, то многие специалисты были в недоумении.

Один из них прямо спросил меня:

— Зачем ты везешь еще одного туриста? Мало их возили в последние годы?..

Кстати, поначалу такое же отношение было и к Володе Крутову. Его тоже не принимали. В том числе и игроки, даже опытные, хорошо знающие игру, которые и сами должны были вот-вот стать тренерами. Сомневались в Володе не только квалифицированные специалисты, знающие его «со стороны», но даже те спортсмены, которые играли с ним бок о бок в ЦСКА, на виду у которых он был уже несколько лет.

Вспоминаю эти сомнения, когда перечитываю жалобы насчет отсутствия у нас «звезд». Не много ли хотим мы от журналистов, если и профессиональные специалисты, живущие хоккеем, не всегда отличают талант?

Макаров рос, формировался как спортсмен в другой ситуации, в другой команде, где приняты были иные требования и практиковалась иная методика учебно-тренировочных занятий. Многое в ЦСКА было ему в первый год непривычным и, как я догадываюсь, казалось излишним, необязательным.

С неизменным интересом и вниманием читаю беседы с хоккеистами ЦСКА и сборной страны, интервью, которые дают они корреспондентам газет и журналов. Иногда хоккеист рассказывает журналисту и о том, о чем он почему-либо тренеру не скажет.

Так вот, в одном интервью Сергей как-то рассказал, что в Челябинске его пытались перестроить, нацелить на иную игру, но свое «я» он все-таки сумел сохранить. Он стремился найти собственные пути и средства самовыражения. Наш форвард считает, что смог добиться своего.

Прав ли Сергей? Верна ли его концепция? Вероятно, прав. Тем более если вспомнить вечную истину, гласящую, что каждый человек «внутри себя» прав всегда.

Его аргументы кажутся ему неотразимыми. Но если и так, то ведь сохранил себя, свое творческое лицо Макаров в другом хоккее, в челябинской команде. А надо ли «сохранять себя» и сегодня, в ином коллективе, где иные мерки и иной подход к делу? Или здесь все-таки можно измениться, перестроиться, принять те условия, ту концепцию хоккея, которая сложилась в команде, где он сейчас играет?

Конечно же, этому одаренному нападающему объективно вначале было тяжело в новом для него коллективе. Ибо в своем восприятии хоккея, указаний тренера он оставался прежним. А ведь обстоятельства, предложенные ему, изменились. И если раньше в «Тракторе» он был несомненный лидер команды, игрок, по уровню мастерства превосходящий партнеров, то в ЦСКА, как, впрочем, и в сборной, у него было иное окружение. Здесь не требовалось в одиночку идти на штурм бастионов соперника. Здесь его атакам предшествовал «артогонь», который устраивали величайшие мастера атаки Харламов, Петров и Михайлов. Здесь пути к цели прокладывали еще и до его выхода на лед такие форварды, как Жлуктов, Балдерис, Капустин. Иными словами, в ЦСКА и в сборной от Сергея не требовалось то, что, вероятно, он делал в «Тракторе».

Макарову надо было утверждаться по-новому. И потому ушло довольно много времени нз то, чтобы трансформировалось его внутреннее понимание игры, характера, сути отношений в команде. Пожалуй, лишь в конце сезона специалисты и зрители обратили внимание на игру Макарова — до этого казалось, что он потеряется, если уже не потерялся, в новой для него команде.

Обстановка, результаты игры, наконец, самая жизнь вносят неизбежные коррективы. В нашей команде сам коллектив заставляет хоккеиста выискивать внутренние резервы, давать больше, чем он может, привык: определяют эту напряженную и увлекательную жизнь те цели и задачи, которые неизменно ставятся перед ЦСКА.

Одна из главных претензий к Макарову — любопытно, что ее высказал и столь не похожий на меня человек, как Анатолий Владимирович Тарасов, — заключалась в том, что Макаров, сам скорее всего этого не сознавая, в первое время вел игру так, что глубоко личное, душевная энергия были нацелены не на коллектив, а на самого себя, хотя обьективно его игра отвечала, разумеется, интересам коллектива. Но в команде ЦСКА такой внутренний настрой не принят, здесь бережно сохраняется иное отношение к делу. Одна из замечательных традиций ЦСКА заключается в том, что самый выдающийся хоккеист, такой, как Анатолий Фирсов или Валерий Харламов, играет на партнеров, а не на себя и тем самым проявляет свой класс, свое высочайшее мастерство. Личные устремления и интересы лидеров подчинены игре партнеров.

Разумом понять этот принцип можно, но понять и принять его чувствами, в душе нелегко — для этого чаще всего требуется перестройка всей психологии спортсмена. Потому так трудно поначалу складывалась в ЦСКА игра всех больших мастеров, пришедших из других команд, — Балдериса, Капустина, Макарова.

И сегодня не стану утверждать, что перестройка, поиск себя у Сергея Макарова закончен. Осторожность моя продиктована не боязнью перехвалить талантливого мастера, а тем, что он продолжает меняться, расти. У Макарова, как и у его партнеров по звену — Фетисова и Касатонова, Ларионова и Крутова, — игровой опыт опережает жизненный. Успехи, слава идут впереди их жизненных наблюдений и размышлений.

Сравню двух Макаровых. Макарова 1978 года и Макарова сегодняшнего. Тот, давний Макаров мог и обыграть своего опекуна, и убежать от соперника, легко открывался, «предлагая себя» партнерам, но когда необходимо было изменить игру, когда соперники все-таки «выключали» его, не давали ему, как говорится, и шагу ступить, когда, одним словом, надо было переложить ношу на партнеров, передать игру им, Сергей порой сникал, терялся, становился незаметным. Он вроде бы делал все, что положено, но то было уже не вдохновение, а действия игрока, отбывающего на площадке некую неприятную для него повинность.

Не хочу сопоставлять хоккеистов разных поколений, но ведь даже великий Харламов поначалу не принимал игры в пас. Валерию было просто жаль расставаться с шайбой, хотя его пасы и в первых его матчах поражали и точностью, и неожиданностью, и загадочностью.

Не знаю, насколько честолюбив Макаров, сравнивает ли он себя с Валерием, стремится ли быть таким же бесспорным лидером команды, таким же первоклассным мастером. Сергей преклоняется перед Харламовым. Как Макаров оценивает себя? Не знаю, право. Признаков зазнайства, во всяком случае, не замечал.

Не стал бы осуждать Макарова, если бы узнал, что есть у него мечта стать сильнейшим хоккеистом в стране, на чемпионате мира. Не однажды стать пучшим, что бывает и у не столь одаренных спортсменов. Но прочно закрепиться на хоккейном Олимпе, как удалось это Валерию Харламову или Владиславу Третьяку.

Но какие бы задачи ни ставил перед собой Макаров, как, впрочем, и его партнеры по звену Игоре Ларионов и Владимир Крутов или, скажем, Александр Кожевников из московского «Спартака», в конечном итоге бесспорно только одно: эти задачи с каждым годом, с каждым новым сезоном станут усложняться.

РАННИЙ РАСЦВЕТ

Иногда меня спрашивают, не мешает ли нам, тренерам, то, что журналисты пишут теперь о наших молодых хоккеистах, как о «звездах» первой величины. Вст, например, о Фетисове и Касатонове в двух материалах подряд — в «Советском спорте» и в «Футболе—Хоккее» писали как о сильнейшей в мире паре защитников.

Однозначного ответа, пожалуй, быть не может. Когда, такая поспешность в оценках мешает, а когда и нет.

В этом случае ничего страшного не произошло; и у себя в ЦСКА, и в сборной страны тренеры уже так примерно и вели разговоры со Славой и Лешей, постоянно подчеркивая, что с них в связи с этим особый спрос. Им и труднее, и легче, чем другим нашим защитникам. С одной стороны, требования к ним предъявляются самые высокие. А с другой — им доверяют играть в компании с ведущими форвардами. Сначала со звеном Петрова, а теперь с тройкой Ларионова.

Естественно, что Вячеслав и Алексей многому научились у великих мастеров прошлого состава сборной и армейского клуба. Так же естественно, что это теперь их нравственный долг — нести и передавать эстафету далее. Они призваны вести команду за собой.

Этих защитников мы часто отмечаем, но и спрашиваем с них по самому большому счету, ибо, несмотря на невеликий стаж игры, опыта у них уже достаточно. У Вячеслава — побольше, поскольку он играл еще на чемпионате мира в 1977 году, правда, очень мало, у Алексея — поменьше.

Кстати, о Касатонове.

Я вспоминал, что за Макарова и Крутова, когда впервые взяли их в сборную Советского Союза, надо было постоять, однако это были еще, если хотите, цветочки по сравнению с тем, что пришлось испытать тренерам главной нашей команды, когда высказана была идея о приглашении в сборную Алексея Касатонова. Можно утверждать, что Макаров и Крутов были встречены в сборной как желанные гости, если сравнивать ту встречу с реакцией на известие о том, что Касатонов становится игроком главной нашей команды. К нему все относились отрицательно, как к игроку неуклюжему, неловкому, застенчивому, с одной стороны, а с другой — крайне безответственному и недисциплинированному.

— Он же и в ленинградском СКА действовал, как пожелает. Намаешься ты с ним — парень многого не умеет, но и тренеров при этом слушать не хочет...

Эту тираду коллеги я вспоминаю порой, когда смотрю, как действует на льду лучшая пара защитников современного хоккея — Вячеслав Фетисов и Алексей Касатонов.

А как Алексей реагирует сегодня на замечания тренеров, как оценивает свою игру... После окончания чемпионата мира 1983 года директорат Международной лиги хоккея на льду определил, как всегда, трех сильнейших игроков. Ими стали вратарь Третьяк, защитник Касатонов и нападающий из команды Чехословакии Иржи Лада. Узнав об этом решении, Алексей подошел ко мне:

— Вы меня правильно ругали во время игр... Не понимаю, за что мне дали приз лучшего...

Не помню сейчас уже точно день своего разговора с ребятами, но еще в 1980 году мы им сказали, что они должны стать лучшей парой защитников в ЦСКА, в сборной страны, в мире, благо возможности, данные для этого у них есть все.

Старался объяснить Вячеславу и Алексею, что мастерством обладать, даже самым высоким, еще мало, если хотят они стать теми лидерами, какими были в коллективе на протяжении почти десятка пет Михайлов и Харламов. Говорил, что им предстоит еще работать и работать, совершенствоваться постоянно, чтобы понять, где потолок их возможностей. Теперь они должны взрослеть и в человеческом плане, Чтобы было право вести за собой коллектив. Это право не дают тренеры. Его зарабатывают трудом, отношением к делу, завоевывают характером, человеческими качествами сами спортсмены. Заслуживают не должностями. Не титулами чемпионов мира. А положением в команде. Авторитетом, который строится на отношении к делу.

— Если вы можете служить примером, значит, у вас есть право поправить, потребовать...

Однажды я рассказывал о внутренней структуре команды, о взаимоотношениях игроков в ЦСКА, о новичках и старожилах, о лидерах коллектива.

Тогда-то меня и спросили:

— В свое время с площадки, бывало, разносились зычные голоса Рагулина, Иванова, Кузьккча, покрикивающих на нападающих. Могут ли сейчас проявить такую же требовательность, а то и недовольство ваши ведущие защитники, скажем, те же Касатонов и Фетисов?..

Ответить мне трудно. Думаю, могут... Но вот бывает ли, чтобы эти молодые ребята попробовали проверить, есть ли у них право потребовать что-либо в игре от партнеров... Скорее всего они о таких вещах и не думают. Они просто играют. Пока наши защитники еще только завоевывают то положение, которое занимали в команде Рагулин и Кузькин. До того, как будут величать их «Палычами» и «Григорьевичами», потребуется время. Да и молоды они, чтобы «обзаводиться» отчествами. И тем не менее... Покрикивают ребята, покрикивают.

Делать замечания партнерам на тренировке, в игре, где, считаю, должны быть равны все, независимо от возраста (в быту — другое дело), может любой хоккеист, но у всех ли есть на то основания? У первой пары защитников ЦСКА это право, по-моему, уже есть, поскольку они не только играют лучше других, не только реже ошибаются, но и сердечно, с глубокой заинтересованностью в успехе общего дела относятся ко всему, что происходит в их команде — в матче, на тренировке, за бортом площадки.

Они полностью, с душой отдаются делу, и если требуют чего-то от партнеров, то только потому, что это нужно команде. И партнеры уже знают сегодня, что Фетисов и Касатонов отдадут все силы своему коллективу. На других свою ношу перекладывать не станут

Молодые хоккеисты взрослеют.

Учатся играть.

Учатся жить.

Рад, что оба закончили институт, получили зысшее образование.

Рад, что люди они — серьезные.

Легче или труднее работать с нынешним поколением «звезд»? Считаю, кстати, что наши лидеры заслужилиуже право на такую оценку их игры.

Ответ очевиден Легче. И труднее.

Легче потому, что они хотят играть, в каждом матче хотят играть, потому что их отличает неуемная жажда к тренировкам, стремление каждый день учиться чему-то новому. Их порой трудно увести с тренировки: она кажется им слишком короткой. Только поэтому работать с ними легче, а не потому, что они — молодые и оттого, мол, глядят в рот тренеру. Молодые — великие спорщики. Дисциплинированны, внимательны к советам и замечаниям тренеров, соглашаются, если их убедишь. Но на веру ничего не принимают. Это и хорошо, что они, как и я сам, скептики по натуре.

И мои коллеги по ЦСКА и сборной, и я стремимся привить хоккеистам творческий подход не только к игре, но и к тренировкам. Хотим, чтобы каждый игрок понимал смысл сегодняшнего занятия, его цель; это позволит, как я считаю, спортсмену привносить в тренировку что-то свое, более творчески относиться к уроку. На занятии важен не «зал», не просто число километров, пробегаемых в кроссе, или килограммов, поднятых в зале. Важно, чтобы хоккеист понимал, зачем он отмеряет километры кросса, зачем выжимает и выжимает штангу, важно, чтобы он знал, что ему, как игроку, даст это занятие.

ЦСКА и сборная страны выигрывают в очередной раз звание чемпиона. За счет чего спортсмен заставляет себя снова идти на нелегкий штурм уже покоренной вершины? На этот вопрос мне приходится отвечать, пожалуй, чаще всего. Его задают и вдумчивые болельщики, и дотошные журналисты, и специалисты из других стран.

Сложный вопрос, и ответ на него каждому тренеру приходится искать свой, искать заново. Как? Где? В какой сфере?

Думаю, что спортсмен может работать не менее энергично потому, что ему интересно решение новой для него Задачи. Тренеры постоянно нацеливают игроков на преодоление самих себя, своих сегодняшних возможностей, своего вчерашнего уровня.

Стараюсь определить направленность занятия заранее, в начале тренировки, чтобы помочь игрокам разобраться, что к чему, мобилизоваться на выполнение задания.

Объясняю молодым: мало всесторонне подготовиться к игре, надо так же основательно готовиться и к каждой тренировке, чтобы провести ее на качественно высоком уровне.

Молодые полны энтузиазма, жажды самоутверждения. Они рвутся в хоккей, рвутся на тренировку, в игру и этим существенно отличаются от тех, кто старше их на десяток лет. Ведущие игроки, люди солидного для нашей игры возраста, делят, как бы с этим ни боролись тренеры, матчи на «нужные» и «ненужные», важные и не слишком важные, на легкие, средние и тяжелые, может быть, даже сверхтяжелые — в этих случаях ни одного игрока не приходится настраивать на матч. К числу таких поединков относятся для наших мастеров встречи со «Спартаком» и московским «Динамо», если речь о чемпионате страны, с командами Чехословакии. Канады, Швеции, если приехали мы на чемпионат мира. А вот настроить маститого хоккеиста на поединок с дебютантом чемпионата страны или со сборной Италии не так-то просто.

И второе обстоятельство, объясняющее, почему с молодыми лидерами работать легче, чем с ветеранами. Опытные, многократные чемпионы или призеры чаще всего отличаются консерватизмом взглядов на хоккей. Им трудно перестроиться. Они сложились в том измерении времени, которое ушло и преодолеть которое дано не каждому. Умчались годы, изменился хоккей, и пришел час новой игры.

(Продолжение следует)