(Еженедельник «Футбол-Хоккей» №51/1983 (18.12.1983)) 

Заслуженный тренер СССР Виктор ТИХОНОВ заканчивает работу над книгой «Хоккей: надежды, разочарования, мечты». Начало этой главы было опубликовано в №№ 48, 49, 50. 

В армейском клубе сложились свои радиции отношений с новичками, их слияния с коллективом, ведь в ЦСКА и раньше приходила немало и классных, опытных, и молодых хоккеистов, и, насколько я знаю, в общем проблемы и конфликты, как правило, не возникали. Всегда не только сотрудничали, но и по-настоящему дружили в этой команде «свои» — Третьяк и Харламов, Лутченко и Викулов и «чужие» — Фирсов и Рагулин, Михайлов и Локтев.

Вот пример, иллюстрирующий мою мысль, — приход в ЦСКА Игоря Ларионова, молодого нападающего из Воскресенского «Химика».

Он пришел к нам в нелегкий для чемпиона страны час, когда в команде остро не хватало нападающих, и прежде всего центральных.

Я приглашал его в команду в конце весны 1981 года, когда не знал еще, что Владимир Петров надумает уходить от нас. Крайних нападающих в ЦСКА хватало, но вот с центрфорвардами была, прямо скажу, беда, и именно потому и сделал я предложение Ларионову перейти в ЦСКА. Я знал, что у нас есть две пары нападающих, вместе с которыми Игорь может сыграть. Говорю, во-первых, о Макарове и Крутове, а во-вторых, о Дроздецком и Хомутове.

В ЦСКА Игоря приняли сразу.

Хоккеисты принимают новичка, насколько я могу судить и по собственному опыту игры в командах мастеров, и по опыту работы тренером, оценивая его по двум показателям.

Первое — уровень мастерства. Если хоккеист хороший, его принимают легко и быстро. Даже если у него нелегкий характер.

Второе — умение найти себя в коллективе, умение биться за команду, отдавать себя игре. Готовность взять на себя — при необходимости — ношу партнера. Иначе говоря — преданность хоккею, спорту. проявляющаяся в том, что новичок готов грудиться и играть истово, по-настоящему.

Игоря приняли еще и потому, что он коммуникабельный, умный, хороший парень. Это оценили сразу.

Небольшое отступление.

О месте Ларионова в нынешней команде ЦСКА.

То, что Игорь возглавляет (он — центрфорзард) первую пятерку армейцев и сборной страны, любители хоккея знают. Речь о другом.

В Архангельском, на базе, хоккеистов и футболистов ЦСКА, где спортсмены размещаются во время учебно-тренировочных сборов, прямо напротив моей комнаты дверь Знаю, что если мне вечером нужен кто-то из наших ребят, то скорее всего надо постучать именно в эту дверь.

В комнате, случается, сидит едва ли не половина команды. Гостеприимные хозяева — а помещаются здесь Игорь Ларионов и Владимир Зубков — угощают гостей кофе и чаем. Желающие могут отведать меда, варенья. Освещение в комнате вечером необычное. Лампы разного цвета.

Комнату украшают афиши. Аркадий Райкин надписал: «Моей любимой команде».

Комната — центр всеобщего притяжения.

Глядя на Игоря, никогда не скажешь, что это — спортсмен, хоккеист. Не то что щупл, но и не атлет, не богатырь. Изящен. Мягкое интеллигентное лицо. К своим двадцати трем годам (Игорь родился в декабре 1960 года, он на полгода моложе Володи Крутова и почти на три — Сергея Макарова) успел уже закончить институт и подумывает об аспирантуре. Доброжелателен, покладист, корректен на льду и за пределами площадки. Спокоен, внимателен, однако отличается критическим умом. В игре сообразителен необыкновенно. Прирожденный диспетчер.

Впрочем, для меня достоинства Игоря не были секретом и ранее. Я посмотрел Ларионова в деле, на тренировках, которые проводил сам, прежде чем сделать ему приглашение.

Считаю это чрезвычайно важным, ибо, переходя в новую команду, спортсмен во многом решает свою спортивную судьбу. И всякая ошибка в приглашении чревата самыми неприятными последствиями как для того коллектива, куда переходит игрок, так и —особенно — для него самого.

Я тщательно проверил возможности Ларионова, ибо вокруг него было множество разных слухов, разговоров и домыслов. Утверждали, что физически он очень хилый, хотя и техничный, со светлой головой. Что характерец у него слабенький; что сложные задачи ему не по плечу, и тренировочных занятий, принятых в ЦСКА, он не выдержит.

Я видел, как играет Ларионов в своем клубе, как выступает он на уровне второй сборной. Играл он неплохо, заслуживал похвалы. Казался игроком перспективным. Но вот насколько? Способен ли он на большее?

Ларионова пригласили на атлетический сбор нашей главной команды.

Игорь не дрогнул. Обьем работы и новые требования, хотя и были ему непривычны, не смутили его. Но Игорь увидел, и много полезного для себя. И если раньше он полагал, что ему для хорошей игры хватает вполне его в общем высокого технического уровня, что достаточно для преуспеяния в хоккее отличной тактической сообразительности, то теперь он увидел рядом с собой мастеров высокого класса, не уступающих ему в технической оснащенности, но значительно превосходящих в атлетической подготовке, в крепости характера, и сделал для себя правильные выводы.

Разумно ли поступил молодой спортсмен, перейдя в московскую команду?

Думаю, да. Смею надеяться, в ЦСКА Игорь получил немало. Быстрее и полнее раскрылся как игрок высокого класса, а это отвечает как его личным интересам, так и интересам советского хоккея.

Еще весной 1981 года Игорь Ларионов был мало кому известен. Но прошло несколько месяцев, и осенью, после окончания турнира на «Кубок Канады», наш многоопытный страж ворот Владислав Третьяк, повидавший на своем хоккейном веку немало самых ярких «звезд» мирового хоккея, отвечая на вопрос чехословацкого еженедельника, назвал Игоря центрфорвардом в символической шестерке «All stars», составленной по итогам турнира. Кстати, крайними нападающими Владислав поставил Дионна и Ги Лафлера, суперзвезд НХЛ.

Ларионов, безусловно, уже сегодня игрок экстракласса, умный, тонкий, прекрасно читающий хоккей. Пройдёт немного времени, и зрители будут ходить на него, как ходили когда-то на Анатолия Фирсова или Александра Якушева.

Почему я заботился о Ларионове, как заботился прежде о Николае Дроздецком или Сергее Старикове?

О команде ЦСКА много говорят. Одна из постоянных, поистине неисчерпаемых тем — требования, принятые в ЦСКА. Разговоры об этом начались давно, при Анатолии Владимировиче Тарасове. Разговоры, замечу, обоснованные, о той высочайшей требовательности, которая считается нормой в ЦСКА, о том спросе, отвечать которому нелегко даже признанным хоккеистам. О том, наконец, что далеко не каждый способен играть в ЦСКА.

В ЦСКА самые высокие в нашем хоккее требовательность и спрос, традиционно самые высокие.

Но что означает эта требовательность?

Лишение некоей свободы игрока?

Да, это надо признать сразу. У нас нет свободы играть так, как хочется мастеру: в этот вечер хорошо, а завтра — как получится. К сопернику, к зрителям мы относимся с уважением. В ином клубе у ведущих хоккеистов большая, разумеется, свобода. Мне это известно. Но если бы попал я в ту команду, где сохраняется такая свобода у лидеров, то, поверьте, сразу бы ее упразднил. В коллективе не может быть двух дисциплин — с напоминания об этом и началось мое сотрудничество в ЦСКА. Приглашая молодого игрока, я непременно напоминаю ему об этом. И потому с пониманием отношусь к просьбе позволить ему не давать ответа на мое приглашение немедленно, а дать возможность подумать. Думал об этом, кстати, и Ларионов. И решил идти к нам.

Но и к нему в полной мере относится мое требование — уж если согласился идти в ЦСКА играть, то играй. Так, как играли Вениамин Александров, Владимир Викулов, Валерий Харламов.

Играй лучше, чем они.

Время неостановимо.

ПОИСК СЕБЯ

Вполне понятно, что в новой команде, в новых условиях не все сразу получается даже у самых талантливых ребят. И они порой мучительно ищут свое лицо, свой почерк, собственную манеру игры.

В минувших сезонах не раз пришлось мне критиковать наших нынешних лидеров. Трех молодых нападающих, объединенных в звене, которое мы называем теперь первым. Особенно доставалось Сергею Макарову и Владимиру Крутову. Кстати, бывают у меня к ним претензии и сегодня.

Я критиковал их на собраниях, в частных беседах, анализируя игру в том или ином матче, в отдельном отрезке. Призывал их действовать более рационально.

Но эти нападающие по-прежнему забивали, как я считал; меньше, чем могли бы. Не всегда играли с максимальной ответственностью.

Эта тройка не шла к цели по кратчайшей. В действиях хоккеистов было слишком много ненужных ходов, необязательных промежуточных пасов, и оттого, передерживая шайбу, они заигрывались в зоне соперника — не один, а все вместе. Они чрезмерно увлекались индивидуальной игрой. При их мастерстве Макаров, Ларионов и Кругов легко входят в зону соперника, для них не составляет особого труда «вскрыть» почти любую оборону. Молодые хоккеисты получали видимое удовольствие от обыгрывания соперника, старались порой не забросить, а завести шайбу в ворота. Гол был, был, но ценой каких усилий! Ведь лишние пасы, необязательная обводка — лишнее время, проведенное в зоне соперника, когда надо надежно контролировать шайбу, — требует и лишних усилий. Впустую, в сущности, тратились силы, которые все-таки требуются и при внешне легком обыгрывании соперников.

Тренеры потратили немало времени и сил на борьбу с этим. Боролись наставники ЦСКА тем более настойчиво, что и другие хоккеисты, молодые и одаренные, например, Андрей Хомутов и Александр Зыбин, начали перенимать пример первой тройки. И это при том, что тон в команде традиционно задавали мастера, исповедующие рациональную игру и рациональные действия: звено Владимира Петрова неизменно стремилось идти к цели по кратчайшей.

А ко всему этому: надо добавить то весьма прозаическое замечание, что очки команде приносят забитые ею голы, а не просто красивая комбинационная игра. И Юрйй Иванович Моисеев, и Виктор Григорьевич Кузькин, и я напоминали Ларионову и его партнерам, что они стали лидерами, что они — главные «поставщики» голов, и, стало быть, очков, и если они не забьют, то ведь и другие могут не забить: молодежи еще труднее добиться результата. Тем более что их молодые партнеры уступают им в мастерстве. У молодежи, собранной в других звеньях, игра пока не всегда получается, у них ниже процент результативности. Ребята очень стараются, действуют энергично, но голов пока мало, меньше, чем нужно команде. Требуются очки, голы, а лидеры пока не наиграются, не растратят бьющую через край энергию, на ворота со всей решительностью не идут.

Я выяснял с ними отношения, до тех пор, пока... Пока не понял, что молодым армейским нападающим просто нужно время. Не только нравоучительные беседы тренеров, но и время. Они умные, сообразительные ребята и, несомненно, поймут все сами. Они найдут рациональную игру. Но сначала им надо отыскать разнообразные тактические связи, которые могут возникать на льду во время матча, и замедленная стадия в развитии атаки — неизбежный элемент поиска. Они ищут игровые связи, тройка только рождается, они ищут на льду себя, свое место на площадке во время развития атаки. Они ищут те рациональные ходы, которые будут практическим воплощением замыслов тренеров.

Есть план и идея игры, но не менее важна — не устаю повторять — и импровизация. Да и сама схема не есть что-то мертвое, данное раз и навсегда, годное для любого матча. Для каждого соперника. Она отыскивается, отрабатывается во время не только тренировок, но и матчей. Они найдут то, что всем нам потом будет казаться само собой разумеющимся, очевидным, естественным, как казались естественными, единственно возможными действия Петрова и его партнеров. Они ведь должны созреть и как спортсмены, и как люди, к ним придет обыкновенная житейская мудрость, ассоциирующаяся у нас и с рационализмом. Они будут по-прежнему забивать голы, но будут добиваться цели легче, быстрее, ценою меньших усилий.

Так и произошло. Результативность звена стремительно росла, и приз газеты «Труд», присуждаемый самой результативной тройке, уже несколько раз вручался Сергею Макарову, Игорю Ларионову и Владимиру Крутову. А весной 1982 года тройка установила своеобразный рекорд — забросила сотую в течение одного сезона шайбу в чемпионатах страны.

Как-то летом 1983 года мы с Юрзиновым подводили итоги минувшего сезона. И вдруг Владимир Владимирович заметил:

— А если взять все голы в международных матчах, то к Крутову и близко никто не подошел... У Макарова — девять шайб. У остальных самое большее — 6—7. А у Володи — 25!..

Недавно услышал от Анатолия Владимировича Тарасова, когда беседовали мы вдвоем о делах хоккейных:

— Кругов — сильнейший форвард, который был в истории нашего хоккея. Неожиданная и поразительно рациональная обводка. Все как будто бы делает открыто, просто, вроде бы никакой хитрости, но остановить его невозможно... Думаю, отчасти и потому, что действия основаны на высочайшем мужестве и характере. Крутов опережает всех на несколько лет...

Когда 18 сентября 1983 года открывался очередной, 38-й по счету чемпионат страны, многие издания посвятили в этот день хоккею специальные материалы.

Интересное совпадение. «Советский спорт» печатает беседу с Сергеем Макаровым. «Футбол — Хоккей» — беседу с Владимиром Крутовым.

Приводятся в газетах и имена лауреатов минувшего сезона, в частности, имена шестерки лучших «звезд» советского хоккея: вратарь — Третьяк: защитники — Касатонов и Фетисов; нападающие — Макаров, Ларионов и Крутов (все — ЦСКА).

Новые «звезды».

Общепризнанные наконец-то «звезды».

Пятерка, о которой мечтали, играет все лучше.