(Газета «Советский спорт» (15.10.1982)) 

15 пет в хоккейную команду московского «Динамо» из Горького приехал восемнадцатилетний защитник Валерий Васильев. Он выделялся высоким ростом, крепким телосложением. Но для того чтобы закрепиться в прославленном клубе, этих достоинств. конечно же, было мало. Однако очень скоро выяснилось, что новичок умеет легко и быстро кататься, смело вступает в силовые единоборства, трудолюбив, и у него весьма дружелюбный характер.

Все это и помогло Валерию Васильеву стать надежным защитником не только московского «Динамо», но и сборной СССР. За годы выступлений в главной команде страны он стал двукратным чемпионом Олимпийских игр. восьмикратным чемпионом мира и Европы.

О себе, друзьях, своей жизни в хоккее и рассказывает Валерий Васильев в записках, которые сегодня мы начинаем публиковать.

13 СЕНТЯБРЯ 1981 года. Монреальский Дворец спорта «Форум». Премьер-министр Канады Пьер Трюдо вручает мне, капитану сборной СССР, сверкающую в лучах юпитеров главную награду турнира — Кубок Канады. Нелегко держать 48- килограммовый приз. Но не зря говорят, своя ноша не тянет.

Под сводами огромного Дворца звучит с детства знакомая мелодия. Встают зрители, замирают шеренги участников последнего матча. Незнакомый певец на русском языке поет Гимн Советского Союза!

За 11 лет выступлений в сборной я десятки раз — в Москве и Стокгольме, Саппоро и Праге, Нью-Йорке и Виннипеге, Мюнхене и Вене — слышал Гимн в честь нашей победы. Сначала я только радовался и гордился, что есть в этом и моя заслуга. В последние же годы все чаще вспоминаю тех, кто отдавал всего себя нашему общему делу, кто еще недавно вместе с нами стоял в таком же строю. Вспоминаю Борbса Михайлова и Геннадия Цыганкова, Александра Якушева и Владимира Лутченко, Юрия Ляпкина, Владимира Петрова и многих других.

А 13 сентября в «Форуме» я думал только об одном человеке, о том, кто мог бы стоять в ‘тот вечер рядом со мной, — о Валерии Харламове. Я не сентиментален, но в эти мгновения комок подкатил к горлу...

Валерий Харламов! Говорят, поэзия — это то, что нельзя пересказать словами. Игра Харламова была хоккейной поэзией, очарованием загадки и фантазий. Валерий часто сам не знал, как в следующую секунду будет обыгрывать соперника, куда будет отдавать шайбу. Но эта непредсказуемость была непонятной для кого угодно, только не для Михайлова или Петрова — его постоянных партнеров по сборной и ЦСКА. Они знали, что, как бы Валерий ни сыграл, он выдаст такой пас, что для дополнительной обработки шайбы не потребуется ни одной лишней секунды.

Об игре Харламова написано много, и мне нет необходимости повторяться. Но, он был не только великим хоккеистом, Хороших игроков много — далеко не каждый из них оказывается хорошим человеком. Лёв Толстой когда-то сказал: «Я не признаю другого превосходства, кроме доброты. Где нет величия характера, там нет ни великого человека, ни великого художника, ни великого мужа подвигов, есть лишь идолы толпы, свергаемые временем... Речь идет не о том, чтобы казаться великим, а чтобы быть им».

Величие Валерия я вижу в его преданности. Преданности своей стране, своему делу, своим друзьям. Он относился к числу людей, которые готовы отдать другу последнюю рубашку. Жизнь Валерия оказалась короткой, но до предела насыщенной трудом, радостями, любовью к родителям, жене, детям.

Я не фаталист. Напротив, считаю, что каждый человек — хозяин своей судьбы. Но, увы, иногда обстоятельства бывают сильнее нас. В спорте, как и в жизни, бывает везение и невезение. Валерию Харламову долго везло, но затем наступила полоса невезения. В 1980 году распалось наше лучшее звено Михайлов — Петров — Харламов, и Валерию пришлось выступать с новыми партнерами, налаживать новые игровые связи, С этой задачей он справился блестяще и собирался на чемпионат мира. Однако на одной из тренировок получил травму. В августе прошлого года в розыгрыше Кубка европейских чемпионов он был признан лучшим нападающим, а затем в составе сборной СССР выступал в Швеции и Финляндии. Сыграл так, как много дот назад, — мастерство снова вернулось во всем своем блеске.

Увы, в Канаду Харламова было решено не брать. И вот — трагедия на 73-м километре Ленинградского шоссе, когда в «Волгу» Харламова врезался грузовик. Так нелепейшим образом оборвалась жизнь одного из выдающихся хоккеистов. Его смерть отозвалась болью в сердцах всех любителей хоккея.

О его гибели мы узнали в Виннипеге на следующий день. Сначала увидели по телевидению снимок Валерия в траурной рамке. Руководители команды позвонили в Москву; печальная весть подтвердилась.

В тот вечер на приеме по случаю открытия турнира к нам подходили хоккеисты dct[ сборных и выражали искренние соболезнования. Председательствующий сказал: «Из тех советских и канадских хоккеистов, кто участвовал в первой серии встреч в 1972 году, здесь присутствуют немногие. Мы знали, что две недели назад Харламов играл в составе сборной СССР, и надеялись еще раз насладиться его игрой. Очень жаль, что лучшего советского хоккеиста нет в живых. Почтим же намять о нем минутой молчания...».

С того момента, когда мы расстались с Валерием, прошло всего лишь несколько суток. В Новогорске, где мы готовились к поездке, я проводил его до машины, и Валерий, открыв дверцу, сказал: «Буду смотреть только на тебя», И медленно отъехал...

БЕЗ конкуренции в хоккее не обойтись. Ежегодно в команды приходят молодые игроки, которые постепенно или сразу отодвигают на вторые роли ветеранов. Сборная СССР постоянно омолаживается, появляются новички — крепкие, сильные, уверенные, в свои 20 лет подготовленные лучше, чем мы в этом возрасте.

Сегодня они рвутся на главные роли. Словом, конкуренция так же естественна, как сама жизнь. За многие годы человек привыкает к успеху, ко всеобщему вниманию, к славе, и ему кажется, что этот праздник будет продолжаться если не до глубокой старости, то по крайней мере оборвется не вдруг, не сейчас...

Да, быстро идут, а вернее, летят годы — грустные и веселые, счастливые и печальные. Кажется, совсем недавно и я с небольшой спортивной сумкой, вместившей весь мой летний гардероб, вышел из плацкартного вагона поезда Горький-Москва, не спеша пересек площадь Курского вокзала, спустился в метро и поехал на стадион «Динамо» на первую встречу с Аркадием Ивановичем Чернышевым.

— Видел тебя в игре, но еще больше наслышан о твоих способностях, — ответив на мое приветствие, начал разговор Чернышов — Насколько это соответствует истине, посмотрим. Хотелось бы, конечно, чтобы наши общие надежды оправдались. Но запомни — для элого тебе придется много работать. А пока иди за направлением в общежитие. С того солнечного июньского утра прошло уже 15 лет.

РОДИЛСЯ я в Новгородской области — там служил мой отец — капитан инженерных войск Иван Владимирович. Отца я не помню. Да и не мог запомнить: он случайно погиб через месяц после моего рождения.

Мы с братом Олегом, который старше меня на два года, остались с мамой. Вскоре мама, Валентина Петровна, вместе с нами переехала к родственникам в Горький, где много лет работала продавцом в молочном магазине.

Жили мы в двухэтажном, с четырьмя многосемейными квартирами деревянном доме. Таких домов тогда в Горьком было много, Но наш дом был особенный: он находился на территории стадиона «Динамо», так что мы могли кататься на катке и ночью, и днем: коньки и спортивную форму надевали в своей комнате, спускались со второго этажа и прямо из подъезда выкатывались на лед.

Недавно на московском катке «Динамо» я наблюдал такую сцену. Две мамы несли клюшки и коньки, а их 10—12-летние сыновья, вышагивая рядом, аппетитно поедали бутерброды и о чем-то весело переговаривались. Вполне возможно, что это способные мальчишки, и со временем они научатся хорошо кататься, технично обыгрывать соперников, метко бросать по воротам. Однако я не уверен, что походы на тренировки с мамами или бабушками приучат их к самостоятельности, помогут закалить характер. Как показывает жизнь, хорошими хоккеистами в первую очередь вырастают не те, кто приходит на катки и стадионы за ручку с мамами, а те, кто надеется только на самого себя.

Вот и жизнь нашей восьмилетней дочки Леночки (о шестимесячной Кате говорить рано), не сравнить с моим собственным детством. Я, конечно, не желаю, чтобы у нее были какие-то трудности и тем более не создаю их умышленно. Но когда сложности все же вдруг возникают на ее пути, то не спешу помочь, жду, когда Лена сама преодолеет их — так быстрее и надёжнее вырабатывается самостоятельность, устойчивость к жизни. Исхожу из собственного опыта.

По существу я и Олег были предоставлены самим себе. Это не в укор маме. Она любила нас не меньше любой матери и рада была бы всюду ходить с нами, покупать все, чего бы мы ни пожелали. Просто у нее не было такой возможности: работала — в двух трамвайных остановках от дома — с утра до вечера, да и лишних денег не было. И в общем-то была довольна, что мы целыми днями катались на коньках или играли в футбол — все-таки как-никак рядом с домом.

Прибегу, бывало, из школы, схвачу кусок черного хлеба, полью его растительным маслом, посыплю солью, в кружку налью холодной воды, насыплю сахар, проглочу на бегу и — на поле. К вечеру вернусь, чтобы побыстрее выучить уроки, и снова на улицу.

Сейчас у ребят есть и формf детских размеров, и прочные клюшки, и качественные коньки. Мы же играли в мужской форме, на плохих коньках, а клюшки добывали на играх, взрослых. Обычно усядемся у бортов и ждем, когда у кого-нибудь сломается клюшка. К счастью для нас, ломались они часто, так что иногда возвращались домой с целой охапкой. Затем с помощью ножовки b клея из обломков делали клюшки/

В те годы в Горьком были хоккейная и футбольная команды «Динамо», которые в общем-то неплохо выступали в классе «Б». Здесь выросло немало хоккеистов, перешедших в горьковское «Торпедо»: Халаичев, Мошкаров, Крупин. Но несколько лет назад команду «Динамо» расформировали. К тому же на стадионе «Динамо» не стало катка для массового катания.

Я часто бываю в Горьком. Мама, к сожалению, умерла три года назад, но Олег с семьей по-прежнему живёт на Волге. Город хорошеет с каждым годом, разрастаясь ввысь и вширь. Недалеко от «Динамо» выстроен Дворец спорта. Однако, когда захожу на родной стадион, становится грустно и обидно за ребят, проживающих на соседних улицах, — нет у них того раздолья, что было у нас. Жаль! Сегодня это беда мальчишек многих крупных городов.

Помнится, когда я переехал в Москву, в «Динамо» играло немало воспитанников столичного хоккея: Давыдов, Чистов, Орчаков, Юрзинов, Волков, Григорьев... Всех сразу и не вспомнишь. Сейчас же, чтобы пересчитать коренных москвичей в команде, хватит пальцев одной руки — Билялетдинов, Анатолий Семенов, Шатов, Глушенков. На этом можно и поставить точку. Остальные — из Пензы и Усть-Каменогорска, Горького и Кирово-Чепецка, Ижевска и Челябинска. Такая же картина и в других московских клубах.

В чем же дело? Почему в главном хоккейном центре перестали вырастать способные игроки? Говорят, у юных москвичей больше возможностей разнообразно проводить свободное время, чем у их иногородних сверстников. Захотел в театр — пожалуйста, их в городе около сорока, кинотеатров — еще больше, на хоккей или футбол — не ошибись только адресом: случается, одновременно на разных стадионах проходят две-три встречи. Спортивные секции — на любой вкус.

Но ведь так было и десять, и двадцать лет назад. И хотя тогда не было специализированных, спортивных школ с многочисленным штатом тренеров, способные хоккеисты росли, как на дрожжах. В чем же дело? По-моему, одна из причин спада детско-юношеского хоккея в том, что на многих стадионах перестали заливать катки для массового катания. Считают, что лед портит травяной покров, в чем лично я, правда, сомневаюсь. Как бы то ни было, но теперь у юных москвичей нет таких возможностей кататься на коньках, какие были у их родителей.

Правда, за это время в столице построено несколько дворцов спорта, где ребята d отличных условиях катаются чуть ли не круглый год. Но ведь повезло немногим, тем более в их числе наверняка найдутся и такие, кто оказались в этих командах не по своим спортивным данным, а по знакомству, И кто знает, сколько еще по-настоящему спортивных мальчишек остались за стенами дворцов потому, что в день приема в секцию катались хуже тех, кто приглянулся тренерам?. А катание, как известно, — основа основ хоккея, и научиться ему за один день невозможно.

Олег уже играл в детской команде, когда ко мне подошел его тренер Игорь Петрович Троицкий: «Хватит беспризорником бегать. Завтра приходя на тренировку с братом». Так я стал динамовцем, играя на первенстве города в одной команде с Олегом. Позже Олег выступал в классе «Б», получил приглашение, правда, уже после меня, и в московское «Динамо». Но там не закрепился, вернулся домой; когда горьковское «Динамо» расформировали. На этом хоккейная карьера Олега закончилась.

У меня же дела лучше шли в футболе. Играл я левым защитником. На юношеском первенстве «Динамо» в Сухуми, если не ошибаюсь, в 1965 году, мы заняли четвертое место, а меня включили в сборную общества. Но сыграть там мне не довелось: я был приглашен в хоккейную команду класса «Б». Я выбрал хоккей. Почему? Трудно сказать. Как говорит в таких случаях моя жена Таня: «Видно, судьба!».

В горьковском «Динамо» играл два года, а весной 1967 года попробовал силы в «Торпедо». После окончания сезона по рекомендации тренеров горьковского «Динамо» был приглашен Аркадием Ивановичем Чернышевым на просмотр в Москву.

В жизни многих спортсменов наступают моменты, когда надо определиться: остаться в слабой команде или перейти в сильную. Решить прежде всего самому, ибо безошибочных рецептов никто гарантировать не может. Я был уверен, что в московском «Динамо» буду играть не хуже, чем в горьковском, и поэтому без колебаний поехал в Москву. Только позже я понял, каким же самонадеянным был в ту пору. Но об этом я еще расскажу.

Руководители «Торпедо» не пускали меня — хотели отобрать паспорт; но тут проявила твердость мама. Помню, провожая меня, она сказала: «Поезжай, сынок. Чувствует моё сердце, в Москве ты найдешь свое счастье».

И она не ошиблась. В столице я действительно нашел и спортивное, и семейное счастье, хотя путь к нему оказался долгим и нелегким, помогали мне на этом пути многие люди.

(Продолжение следует)