(Газета "Собеседник" №44/1986))

Очередной концерт весьма искусной и уважаемой британской группы «Ю-Би-40» в Москве начался... со свиста. Освистан был ведущий концерта, разразившийся сколь патетической, столь и утомительной тирадой о том, как социально озабоченные «ребята из «Ю-Би-40» бичуют пороки и вскрывают язвы мира капитала. Набор до дыр затертых клише и примитивная трактовка социальной и гражданской позиции группы вызвали явное неприятие со стороны многих из 13 тысяч человек в лужниковском Дворце спорта. Так правильный по сути подход к искусству британских музыкантов был дискредитирован, и правильная по сути оценка превратилась в отрицание самой себя.

Концерт начался — и одновременно продолжились съемки фильма о гастролях группы в разных странах. «Ю-Би-40» играет музыку в стиле «реггей», музыку танцевальную, певцы и музыканты танцуют на сцене — и пригласили желающих в зале танцевать тоже. После четырех-пяти веселых ритмичных песен аудитория оттаяла, люди начали хлопать в такт, некоторые встали с мест и начали приплясывать — рядом со своими креслами, в проходах и у сцены. Начало прорастать то единение артистов и зрителей — без тени нездорового, истерического «завода»,— которое создает дружелюбное веселье и без которого музыка жить не может.

Но тут милиция и дружинники, спокойно за всем наблюдавшие, стали как по команде деловито и не всегда деликатно усаживать танцующих на места. Один из музыкантов, который с помощью переводчика-конферансье разговаривал с залом, сказал: «Не пойму, почему такая большая страна должна бояться нескольких десятков танцующих».

Группа заиграла песню солидарности с патриотами Южной Африки. Человек тридцать африканцев, вероятно, московских студентов, попытались пройти к сцене, чтобы спеть с группой, говоря дружинникам, что это ИХ песня, что они должны быть в этом танцующем хоре. Статная женщина в строгом костюме с милицейским переговорником в руке ухватила молодого африканца за волосы, выдворяя его с импровизированной танцплощадки. А съемки продолжались...

Наверное, те, кто отвечал за проведение концерта, просто соблюдали правила пожарной и прочей безопасности. Но разве такие правила не существуют во всем мире? В интервью Московскому радио Брайен Кембелл, солист группы, сказал: «Публика во всем мире хочет танцевать под танцевальную музыку. Почему у вас ей танцевать не дают?»

Может быть, администрация не ожидала такого поворота событий? Но это был не первый концерт группы в Москве, а до этого были выступления в Минске и Ленинграде. Неужели для «Ю-Би-40» не могли найти подходящего зала, если такая концертно-танцевальная форма неприемлема для Лужников? Может, администрация просто не догадалась убрать часть кресел из партера, чтобы дать вволю места всем танцующим? Или это означало бы банкротство для Дворца спорта и для Госконцерта? Вероятно, можно было в таком случае продавать билеты и без мест, как на дискотеку. Почему же функции и действия организаторов гастролей в этой ситуации вызывают в памяти образ то ли человека в футляре, то ли унтера Пришибеева?

Концерт оказался скомканным, музыканты были видимо раздражены. Немало, вероятно, было и зрителей, чувствовавших неловкость человека, которому нахамили в трамвае. Еще одна цитата из интервью Брайена Кембелла: «В фильме будет видно, как русских запихивают обратно в кресла. Это очень печально, поскольку такая картина только добавит вес существующей антисоветской пропаганде».

Мы запрещаем зрителям свистеть и хлопать в такт на хоккее — и потом удивляемся, почему матчи проходят при полупустых трибунах. Мы — в силу требований соответствующих пожарных или санитарных правил — закрываем самодеятельный подростковый или молодежный клуб — и потом бываем озабочены последствиями, которые ненамного лучше пожара или болезни. Мы «закрываем» рок-музыку — и потом недоумеваем, почему она все-таки существует, а поет не о том. Мы не даем ходу молодежным жилищным комплексам — и сокрушаемся по поводу нехватки жилья и дефицита добрых соседских отношений... Кто продолжит список? В этой мелкой проблеме — можно танцевать или нет — отражается негодное отношение к людям, к согражданам: не дай бог, сегодня он встал с места и пустился в пляс, а завтра так же вскочит на собрании и наговорит такого!.. Педагоги и родители знают, что запрет не лучшая форма воспитания. Запрет еще никогда не рождал инициативности и творчества, а ведь именно в них наше сегодня и наше  завтра.

Дмитрий Линник,
сотрудник Иновещания Московского радио.