(Журнал "Новое время" №7/1987)

Поэт Янис Петерс о творчестве композитора Раймонда Паулса.

 Личное дело студента Раймонда Паулса, начатое в учебной части консерватории 20 июля 1953 года и закрытое в июне 1958 года, свидетельствует, что на вступительных экзаменах по специальности соискатель играл прелюдию и фугу Баха, первую часть сонаты B-dur Бетховена, «Джульетту» Прокофьева и прелюдию sol Рахманинова, получив общую оценку «4» и такой отзыв профессора Зостса: «Исполнение говорит о несомненных способностях. Впредь большое внимание следует уделять проблемам исполнительским». Далее — оценки на вступительных экзаменах по обязательным предметам: сольфеджио — 5, подпись — М. Гольдин; теория "музыки — 5, подпись — Л. Гарута; гармония— 5, подпись — М. Гольдин; музыкальная литература — 4, подпись — Я. Витопиньш.

 ***

Паулс закончил консерваторию. Отец на госэкзамене, на концерте сына, не присутствовал. Наверное, рассердился на что-то. Зато пришли отцовские товарищи по работе, простые рабочие с текстильной фабрики. Позже они говорили; «Мы плакали, когда играл ваш сын».

***

Уже в консерватории Раймонд Паулс, проявляя живой интерес к легкой музыке, желал не только утвердиться в ней, но и стать одним из создателей нового, не разработанного еще в республике жанра. Ощущение этого предназначения неосознанно прорывается в его джазовых импровизациях как при исполнении классики, так и при сочинении собственных вещей. Но его первые, лиричные песни, раскрывающие интимный мир человека через десять-одиннадцать лет после самой чудовищной войны и причиненных ею бед, включая сюда и эрозию душ, тоже были проявлением творческой, первооткрывательской миссии, хотя сам Раймонд Паулс такого никогда не скажет. В конце концов эта миссия реализуется и в его обработках народных песен, хоровых песнях, в театральной песне, продолжившей традиции отца латышского театра Адольфа Алунана.

Я хочу сказать, что выпускник консерватории Раймонд Паулс в 1958 году был уже на пути к серьезной работе. Белинский сказал о Пьере Жане Беранже: «В песнях Беранже выявляется суть национального духа Франции».

Процитировав Белинского, я вовсе не приглашаю вас напрямую, механически, отнести эти слова к Раймонду Паулсу и Латвии. И время другое, и в отличие от Беранже Паулс не поэт. Но аналогия есть. Раймонд Паулс поднял престиж песни в самых широких слоях народа. Поднял, честно и открыто заявив, что монументальные жанры ему не по плечу. И вот тут-то хочется сказать: «Спокойно! Пока трудно сказать, что для Паулса посильно и что он еще создаст. Возможно, он и сам этого не знает». Но то, что он сделал с песней, под силу только целеустремленному человеку, пришедшему в музыку с глубоким знанием всех ее жанровых основ. Скажем так: академизм, вкус и основы техники он приобрел в музыкальной школе и в консерватории — то есть в раю, а виртуозность и раскованность за роялем на платных танцульках — то есть в аду. Вот таким — изруганным и образованным, вызывающим и талантливым, черным и белым, хорошим и плохим—Раймонд Паулс в 1958 году захлопнул за собой дверь основанного профессором Язепом Витолом вуза. Скажи ему кто-нибудь, что в этот дом по улице Кришьяниса Барона через 22 года он вернется строгим и требовательным педагогом, он посчитал бы такого провидца психом и посоветовал лечиться. Но еще больше изумился бы, услышав, что на работу его примет ректор Имант Кокарс, вместе с которым в студенческие годы играли в одном самодеятельном эстрадном оркестре... И все-таки—да, этот дом дождется его.

***

В искусстве все решает личность. Очевидно, идут не столько на джаз, сколько на Раймонда Паулса. На знаменитого, замечательного эстрадного композитора. А попадают на джазовый концерт, слушают и, возможно, даже открывают для себя что-то новое.

***

По-моему, влияние творчества Раймонда Паулса на развитие нашей музыки все еще недостаточно изучено и проанализировано музыковедами, профессионалами. Но, зная Раймонда Паулса, зная последовательность влияний, образования и становления, вкус композитора, отношение его к искусству и жизни, зная немного о его внутренних ритмах, увлечениях и темпераменте, осмелюсь выделить именно то, что, мне кажется, его формировало.

На пустом месте ничего не появится. Дыхание от дыхания. В любом искусстве, в любой музыке — сложной и простой, серьезной и легкой. Нота, сияющая там, наверху, дает жизнь и согревает каждого — счастливца и неудачника, юнца и старца, красавца и урода, героя и заурядность, гения и глупца. Согревает нас, людей, подданных солнца, хористов этой высокой сверкающей ноты. Ave sol! Наши Праздники песни творятся вечно и непрестанно, даже в серые, гнетущие будни. Мы поем солнце под северным ветром, в метель. И пламенеет на устах песня. Передается из уст в уста. Из поколения в поколение. Однажды Паулс напишет музыку для гигантского хора. Для сводного народного хора. Обращение эстрадного композитора Раймонда Паулса к хоровой музыке назовут феноменом музыкально жизни Латвии 70-х годов.

***

Джордж Гершвин, насколько я понимаю, один из тех композиторов, чье имя Раймонд Паулс произносит с уважением. По-моему, именно гершвиновский демократизм в музыке, умение быть всегда новым и неразрывно связанным с живительными народными истоками укрепили в нашем композиторе уверенность в правильности выбранного пути.

«Сестра Керри» — первый мюзикл Раймонда Паулса. Вот что об этом говорит музыковед Ольгерт Гравитис: «Композитор с присущим ему максимализмом, без особой предварительной подготовки «прорубает» самую ответственную и самую современную тропу в своем жанре — мюзикл. Создав «Сестру Керри», он встал в один ряд — я не боюсь этого сравнения — с мирового значения авторами второй половины XX века. Это уровень выдающихся музыкальных сценических произведений, созданных Л.Бернстайном и Ф.Лоу».

Как же сотрудничают авторы слов и музыки? Думаю, в каждом случае — по-своему. Насколько различны таланты и личности поэтов, композиторов, настолько различны и пути возникновения песни.

Мы с Раймондом Паулсом, создавая песню, шли, самое малое, двумя путями: или — от стиха, или — от музыки. Откровенно говоря, я считаю, что большинство моих стихов не созвучны музыкальному мышлению и музы кальным задачам Раймонда Паулса. Потому композитор их и не «тронул». И вообще мы с Паулсом люди разные, может быть, даже и полярных характеров. Он — сама противоположность моей медлительности, неточности, моему деревенскому чувству ритма. Это не мешает нам долгие годы работать вместе и, вероятно, даже дружить. Мне нравится его собранность, я ценю его умение организовать свое время, его способность быть резким, насмешливым и в то же время демократичным, терпимым.

***

Сочинение слов к песне — обоюдоострый меч. Теперь, когда для Раймонда Паулса пишут и другие мои колле­ги, положение изменилось. Раньше в основном сочинял я один и уже потому ощущал нечто вроде тайной насмешки надо мной. Но главное, что, с одной стороны, существовало признание публики, в большинстве своем не слишком музыкально образованной, а с другой — упреки людей, которых раздражала эстрада, да и ажиотаж вокруг Паулса. Я понимаю таких людей точно так же, как защищаю Паулса от незаслуженных нападок. Именно незаслуженных, поскольку при этом упускается, на мой взгляд, существенная деталь. Попытаюсь вкратце объяснить, что я имею в виду.

Да, я согласен, что удельный вес эстрады в современной музыке чрезвычайно велик. Но эстрадные ли композиторы в том повинны? А редакторы радио и телевидения, пропагандисты музыки, организаторы музыкальной жизни? Но зачем им рыться в фонотеке, подыскивать классику и современную серьезную музыку для музыкальной части передачи, если можно поставить шлягер, только что использованный коллегой из другой редакции? Везде и всюду, подходит или не подходит, — эстрада. И все упрекают эстрадного композитора. А не нерадивого и, простите, порой недостаточно компетентного редактора и администратора. Проблема эрудиции и оперативности рецензентов...

Раймонд Паулс против односторонности, против инерции. Кое-кто его увлечения новыми жанрами, поэтами, концертными формами, смену певцов и ансамблей считает жестокостью. Да, можно сказать и так, но таково уж его, артиста, естественное состояние — постоянная бессонница, поиски нового, многогранность. Чем он и побеждает.

***

Меня спрашивают о взаимном вдохновении. Не знаю, что и ответить. Меня лично вдохновляет музыкальная и, быть может, еще более — социальная роль личности Раймонда Паулса. Меня вдохновляет Паулс в его основном направлении, в стремлении к непреходящей музыке, отодвигающем развлекательные сочинения на дистанцию вспомогательных. Вдохновляет, что он способен представлять наш народ среди других народов. Именно потому у Раймонда возникают новые возможности выразить себя, создавать произведения и преумножить обязанности.

***

Мне вспоминается круиз по шести европейским странам на пассажирском судне «Михаил Калинин». Это был рейс, который организовал Комитет защиты мира СССР. Раймонд плыл во второй раз. Я — в первый. Но не о Гамбурге и Любеке, не о Стокгольме и Копенгагене, Гданьске и Варнемюнде хочется мне рассказать, а о той большой любви, с какой пассажиры «Михаила Калинина» относились к латышскому композитору. Его узнавали люди со всех концов Советского Союза — не только из больших городов, но и из поселков, деревень и аулов. Уже в Клайпедском порту, где собралась наша группа в 300 человек, ко мне подошла казашка и, недоверчиво глядя на меня, спросила: «А правда, что на теплоходе «сам Раймонд Паулс»? В море мы вышли ночью, но на следующее утро за завтраком и во время прогулок по палубе Раймонда Паулса «опознали» окончательно... Простые и сердечные рабочие-сибиряки пригласили Раймонда заглянуть к ним вечерком в каюту — после этих изысканных немецких городов не помешает... «Помешает, однако», — возразил Раймонд Паулс, чем, похоже, поверг сибиряков в изумление. Капитан «Михаила Калинина» лично попросил Раймонда Паулса нанести ему визит, предоставил в наше распоряжение корабельную финскую баню. Люди не скупились на добрые слова, на улыбки, советы, пожелания... Каждая республика устраивала в музыкальном салоне теплохода свой вечер. Наш вечер удался на славу. И не из-за стихов Петерса, а из-за Раймонда Паулса и певца Владимира Окуня. В Балтийском море, проплывая на белом корабле мимо дворца Гамлета, играл латышский композитор — и ветер слышал его. Ветер встречал нас, мореходов, и вместо струн для него была антенна, и он играл... Мы уносили свою страну в море времени.

***

Паулс меняется. Меняется, как природа. Как лес по временам года. Как река... Природа реагирует на все. Реагирует на добро и на зло. Так и художник — на перемены в обществе. Ну а композитор, пишущий легкую музыку? Ведь она как будто по специфике своего жанра не является «первопроходчицей в музыке, так как уже по сути своей ориентирована на знакомое, известное». Думаю, к мысли этой можно присоединиться лишь частично, сильно дифференцируя и конкретизируя ее в каждом отдельном случае. Если уж весьма серьезные музыковеды не раз оценивали деятельность Раймонда Паулса то как феноменальную, то как «победу смельчака», то как подвижничество «целителя народной песни», нам стоит относиться к ней так же. Потому что, по моему мнению, мнению поэта, довольно часто музыка Паулса «принадлежит всем» и ее не отнесешь определенно ни к легкому, ни к серьезному жанру. Паулс, очевидно, и в эстрадной музыке — бастард.

Только в календаре написано, что тогда-то и во столько-то начинается весна и кончается зима, кончается весна и начинается лето. А в действительности?.. Границу эту, которой нет, а если есть, то в виде постепенного перехода, и призваны показать художники. Духовное его протекание Раймонд Паулс воссоздает в музыке... Раймонд Паулс — человек открытый, Иногда резкий, иногда грубоватый, иногда насмешливый. Но он никогда не лицемерит. Ни на людях, ни наедине с самим собой.