(Журнал "Спортивные игры" №3/1969)

 «Оглядываясь на английский чемпионат, я с восторгом вспоминаю игру Эйсебио. Вот эталон. Не только в исполнительском мастерстве, но главным образом в умении играть одинаково сильно на огромной территории в разных ролях».

«Эйсебио нелогичен, редко угадаешь, что он сейчас предпримет. В этом его оригинальность и сила. И все же, думаю, игра вместе с Эйсебио должна доставлять его партнерам кроме удовольствия еще и затруднения. Он перемещается по полю, как захочется, как ему удобно, заставляя партнеров равняться на него. Эйсебио требует, чтобы партнеры следили за ним, не спускали с него глаз».

Две точки зрения, если и не исключающие друг друга, то, во всяком случае, явно противоречивые. С одной стороны, похвала Эйсебио за умение играть одинаково сильно на огромной территории в разных ролях, с другой же — укор в его адрес — «перемещается, как захочется, как ему удобно», I и т.п. Автор первой цитаты — старший тренер трехкратного  чемпиона СССР команды киевского «Динамо» В. Маслов, автор второй — редактор еженедельника  «Футбол-Хоккей» Л. Филатов.

Где же истина?

Нам еще придется ссылаться на мнения футбольных авторитетов, но сначала приведем некоторые любопытные статистические данные.

В европейском футболе почетнейшим индивидуальным отличием для игроков считается учрежденный журналом «Франс футбол» приз «Золотой мяч». Эйсебио «мяч» был присужден в 1965 году, но впервые его имя в списках кандидатов на приз появилось за два года до этого, и с той поры он неизменно фигурирует в пятерке фаворитов. Даже в год английского чемпионата мира, когда лауреатом был признан Бобби Чарльтон, набравший по голосованию 81 очко, члены жюри отдали Эйсебио второе место, причем он уступил победителю лишь очко. В 1967 году португальского форварда несколько потеснили на лестнице славы, но все же и тогда он оказался в пятерке сильнейших.

Эйсебио повсеместно признан футболистом экстракласса! Очевидно, не профанами были те эмиссары знаменитых клубов «Реал», «Атлетико», «Ювентус», которые после английского чемпионата мира пытались переманить Эйсебио, суля ему сверхгонорары. Он потом откровенно говорил, что это было очень заманчиво, но тем не менее устоял перед всеми соблазнами, причем решающую роль, по его словам, сыграли этические соображения.

О том, каким был его путь в большой футбол, лауреат «Золотого мяча», а также другого приза — «Золотая бутса» (им награждается форвард, забивший в национальных чемпионатах наибольшее количество мячей, а уж в этом плане конкурентов у Эйсебио мало) рассказывает в своих записках, напечатанных в журнале «Франс футбол».

В январе нынешнего года Эйсебио да Силва Феррейра— таково его полное имя — исполнилось 25 лет. Родился он в столице Мозамбика городе Лоренсо-Маркеш. Семья была в десять ртов, так что нужда в деньгах никогда не иссякала. Шестилетним ребенком Эйсебио был «приглашен» в дворовую команду («это была моя первая «селекция» и потому запомнилась на всю жизнь»). Играли ребятишки тряпичным мячом, и только позже, учась в школе, Эйсебио «попробовал» резиновый, а затем он и его соученики, экономя на чем только можно, собрали 80 эскудо и купили кожаный. Любопытная деталь: Эйсебио считает, что резиновым мячом можно отрабатывать технику ничуть не хуже, чем кожаным; особенно полезно это мальчуганам в возрасте до десяти лет, но и взрослым футболистам тоже не противопоказано.

Эйсебио было 16 лет, когда его приняли в местную команду «Спортинг-клуб». В первом же своем официальном матче он забил в ворота противника все три гола. Его имя замелькало в газетах, пошли разговоры о возможном переезде в Лиссабон. Дальше сюжет разворачивался, как в гангстерском фильме.

В конце 1960 года хибарку, где жил Эйсебио, посетили два эмиссара из Лиссабона и посулили футболисту 250 тысяч эскудо (около 8 тысяч долларов) за переход в «Бенфику». Можно себе представить, как ошеломила Эйсебио эта сумма, если «Спортинг-клуб» платил ему всего 50 эскудо в месяц, а семья бедствовала, влезала в долги. Проведав о приглашении «Бенфики», руководители «Спортинг-клуба» тотчас же предложили Эйсебио контракт на 100 тысяч эскудо. Но тот уже решил ехать. Билет Эйсебио был оформлен на чужое имя, опасались, что его могут выследить агенты «Спортинга» и под любым предлогом снять с самолета. В Лиссабоне к 18-летнему негру приставили специального телохранителя, оберегавшего новичка от покушений со стороны других клубов. А когда «Бенфика» выезжала в турне, то Эйсебио, хотя он еще не был официально включен в ее состав, всякий раз отправлялся вместе с командой — оставлять его одного было рискованно. Даже после того, как конфликт со «Спортингом» из Лоренсо-Маркеш был улажен и португальская федерация футбола выдала новичку лицензию, хозяева одноименного лиссабонского «Спортинга» продолжали его преследовать. С плохо замаскированной угрозой («чтобы ничего не случилось») ему «рекомендуют» перейти в «Спортинг», предлагают спрятать, пока не утихнет буря, в укромном местечке. Со своей стороны, «Бенфика» сочла целесообразным во избежание возможных неприятностей убрать Эйсебио из столицы.

Так начинал Эйсебио — нынешняя знаменитость, прозванный, как и его кумир Пеле, «черной жемчужиной», состоятельный человек, давно расставшийся с нуждой. Утверждают, однако, что он не забывает своего тяжелого детства, часто вспоминает прошлое, мозамбикских друзей, помогает им. Эйсебио прекрасный сын, муж и отец. Он обожает свою мать и как-то обратился к репортерам с просьбой не называть его европейским Пеле. «Моя мать читает очень плохо, по складам, и, встретившись с таким прозвищем, не догадается, что речь идет обо мне. Да и кроме того, я вообще не Пеле — ни в Европе, ни в остальном мире. Пока мне далеко до него. Мастерство Пеле, его индивидуальные качества дриблера и снайпера не ставят перед ним никаких проблем в игре. Бывает иногда, что матч выигрывает он сам — я играл против него несколько раз и у меня отнимались ноги, когда я оставался с ним один на один».

Специалисты также полагают, что, хотя Эйсебио, подобно Пеле, можно причислить к футбольным феноменам, все же он уступает бразильцу, в частности значительно хуже играет головой. Как правило, высоко летящий мяч форвард «Бенфики» сначала приземляет и лишь затем ударом ноги направляет в ворота. Преимущество Пеле и в том, что он убежденный сторонник коллективных действий, умеет и любит играть на команду, в то время как Эйсебио слишком жаден до мяча и больше тяготеет к индивидуальной игре (сейчас, впрочем, таких претензий ему уже не предъявляют). Но вряд ли справедливо упрекать его в сверхэгоизме, некоем диктаторстве по отношению к партнерам, равно как и в покорности, потворстве его «прихотям» со стороны партнеров. Просто это выгодно команде, просто он делает то, что положено делать центрфорварду, лучше, чем это умеют делать другие. Эйсебио привык быть на острие атаки, ему всегда отводилась роль «наконечника копья» — определение образное и точное. Председатель жюри «Золотого мяча» Ж. Ф. Ретакерх характеризует его как футболиста инстинкта и интуиции. Однако Эйсебио далек от замашек премьера, он трудится не щадя себя, не давая себе ни мгновения отдыха, на всем пространстве поля от первого до последнего свистка.

Вместе с тем у Пеле и Эйсебио много общего. Оба отлично используют свои природные качества — живость, ловкость и поразительное умение расслабляться. Именно благодаря этим качествам Эйсебио до сих пор счастливо избегал серьезных травм (Пеле в этом смысле везло меньше), хотя, по его собственным словам, соперники обычно обращаются с ним безжалостно и устраивают иногда настоящую охоту. Эйсебио— футболист кроткого нрава. И до сих пор со стыдом вспоминает, как однажды, не утерпев, «дал сдачи» Бенитесу из «Милана» и оба были удалены с поля: «Не давайте себя провоцировать. Вы не судья, пусть он вершит футбольное правосудие... Почему случаются в большом футболе прискорбные эксцессы! Не публика ли несет за них если не прямую, то косвенную ответственность? Отвечаю: не только публика, но и те, кто требует победы во что бы то ни стало, хотя бы ценой «большой крови». Стыдно и обидно!»

Первым тренером Эйсебио в «Бенфике» был венгр Бека Гутман. Новичок сразу произвел на Гутмана глубокое впечатление: он пришел в команду неоперившимся птенцом, но уже тогда в нем угадывались задатки будущего орла. Обладая редкими врожденными способностями, Эйсебио, как губка, впитывал в себя все, что видел и чему его обучали. Опытный педагог, Гутман больше всего боялся, чтобы его воспитанника не погубила ранняя слава. Эйсебио сам рассказывал, что после того, как он дебютировал в «Бенфике», товарищи по команде принесли ему на следующий день газеты, расточавшие в его адрес множество похвал. Гутман был очень рассержен, он отобрал газеты и отругал игроков и самого Эйсебио, сказав, чтобы тот не обольщался комплиментами, со временем, мол, тебя будут также ругать, как сегодня хвалят, и к этому лучше быть готовым заранее.

Гутман решительно отверг советы разработать для Эйсебио индивидуальный метод тренировок. По его убеждению, как бы ни был одарен футболист, недопустимо ставить его в особое положение. Беспокоила тренера и чрезмерная эмоциональность Эйсебио, и он старался пригасить ее. Если вспомнить, как плакал Эйсебио после поражения португальцев от англичан в полуфинальном матче чемпионата мира 1966 года, то можно, пожалуй, констатировать, что спустя несколько лет после встречи с Гутманом впечатлительность ему не изменила. Но кто осудит эти слезы!

Верно, что природа не поскупилась и отпустила Эйсебио талант полной мерой. О быстроте и скоростной выносливости мозамбикского негра свидетельствуют хотя бы такие данные: он бежит 100 м за 11 сек., 200 м за 23,1, 400 м за 48,2 сек. При росте 175 см, он обладает, как выразился один журналист, дамской ножкой (размер обуви —40).

Но, разумеется, основа основ — необыкновенное трудолюбие Эйсебио. Тренируется он ежедневно не менее трех часов. Однако этого ему кажется мало, так что наставникам форварда нередко приходится сдерживать своего слишком ретивого ученика (свидетельство Гутмана: «Поверьте, он не только с себя, но и с меня сгонял три пота»). В самую сильную жару Эйсебио является на занятия непременно в тренировочном костюме: его стабильный вес равен 73 кг и он боится пополнеть. Не пренебрегает физическими упражнениями (гимнастика, бег с ускорениями и т. п.), но львиную долю времени отнимает непосредственно тренировка с мячом.

Для тренировки удара по воротам с ходу и с места Эйсебио использует, как правило, одновременно 8—10 мячей. От 100 до 500 (!) ударов — такова его ежедневная «бомбардировочная порция». Эйсебио предпочитает, чтобы ворота при этом защищали сразу два вратаря. Безостановочно, в молниеносном темпе, без всякого предварительного расчета и подготовки, то верхом, то низом один за другим посылает он мяч в цель. Гутман вспоминает, что любой удачный удар бесконечно (эмоции, эмоции!) радовал Эйсебио: «Он прыгал от восторга, обнимал меня и дуэт вратарей, которых обстреливал, а вечером подходил ко мне и, захлебываясь от счастья, говорил: «А помните, сеньор тренер, как я забил мяч прямо в левую «девятку», в то время как прицеливался в правый угол! Этому трюку я научился еще в детстве, играя на пустырях».

Точно так же без устали тренирует Эйсебио 11-метровые и угловые удары, добиваясь совершенного исполнения приема «сухой лист». Словом, ясно, что не будь у Эйсебио такого сознательного трудолюбия — именно сознательного, а не просто страстной любви к футболу, — его талант пропал бы втуне.

Но ничто человеческое не чуждо этому футболисту, о котором справедливо говорят, что он, как и Пеле, навсегда останется в истории мирового спорта. Иногда он устает, чувствует пресыщение, когда хочется забыть даже звук отскока мяча. Он без всякого кокетства и даже с некоторой горечью говорит, что жизнь профессиональных футболистов полна жертв и принуждения. Они оторваны от своих семей, вынуждены отказываться от всяких мирских радостей, их жизнь подчинена железной дисциплине, а отдыхать, если не считать обычного трехнедельного отпуска, они могут лишь на больничной койке, залечивая очередную травму.

Но надо терпеть, иначе перед тобой закроются врата в футбольный рай. Как и в начале пути, так и сегодня, когда Эйсебио уже нечему учиться, он ни на йоту не изменяет своему суровому тренировочному режиму. Пусть жизнь футболиста трудна и требует самопожертвования, но как же много находишь в ней радости и счастья:

— Разве можно не испытывать гордости от сознания того, что ты был участником великих событий, что ты, маленький чернокожий мальчик из Мозамбика, стал владельцем «Золотого мяча», что играешь бок о бок с теми, кто войдет в футбольную историю мира. Разве все это не достаточная награда за те лишения и жертвы, которые ты приносишь славе и не только собственной, но и славе того футбола, которому ты служишь и посвятил себя целиком...

Эйсебио уважают и ценят его коллеги из других стран — тому есть множество устных и письменных свидетельств. И не только за высочайшее футбольное мастерство, но и за скромность, дружелюбие, объективность. Останавливаясь в своих записках на матче со сборной СССР в чемпионате мира 1966 года, Эйсебио замечает, что ему было очень трудно играть против Воронина — это «твердый орешек». Он забил пенальти Яшину, но убежден, что это не испортило их добрых отношений — «мы всегда были друзьями». Вообще о Яшине он отзывается с восхищением. Составляя год назад по просьбе португальского журналиста Коуто Э. Сантоса сборную мира, Эйсебио, конечно же, первым назвал Яшина, заметив, что ничего оригинального он не придумал, поскольку Яшин фигурирует в списках всех селекционеров. Остальные его избранники: венгры Капоста и Месэй («эти парни всегда мне импонировали хотя бы своей самоотверженностью»), Воронин, Факкетти, Беккекбауэр, Бобби Чарльтон, уругваец Спенсер, Пеле, Альберт и товарищ Эйсебио по клубу и сборной Португалии Симоэс.

Таков этот замечательный мастер мяча из Мозамбика, прозванный «наконечником копья». Ну а как же разрешить противоречие, которое возникает при сравнении двух цитат, воспроизведенных нами вначале! Может быть, истина лежит где-то посредине! Предоставляем сделать окончательный вывод читателям.

И. БАРУ