раскрывает вице-президент Союза объединенных кооперативов СССР, председатель внешнеторговой фирмы «Исток» Артем ТАРАСОВ.

(Газета "Советская молодежь" (01.02.1990))

Есть организации, касаться которых в советской пе­чати запрещено. И то — КГБ, например, уже начинают понемногу трогать, а вот внешняя торговля, то есть Министерство внешнеэкономических связей, по-прежнему засекречена. О работе МВС пишется крайне мало, а если и пишется, то только со слов самого министерства.

В свое время наш кооператив «Техника» влез в эту самую внешнюю торговлю, стал кое-что в ней понимать, и это министерству очень не понравилось. Министр Катушев собрал начальников внешторгов и сказал: «Если я от кого-нибудь услышу слова «кооператив «Техника», этот человек тут же будет уволен с работы».

Я стал думать: почему же именно эта монополия (мало ли у нас монополий!) находится вне зоны обсуждения? Да ведь это — то самое учреждение, которое формирует государственную казну. Правительство точно так же, как и рядовые граждане, понимает, что у Минфина — не деньги, а бумага. Настоящие деньги приносит внешняя торговля. Но в отличие от рядовых граждан, доступ к казне имеет только партийная и советская олигархия: работники ЦК, Совмина, высшие чиновники министерств. Только часть средств идет на закупку оборудования, зачастую неиспользуемого (в печати указывалось, что такого импортного оборудования у нас скопилось на сумму где-то от 5,6 до 7 миллиардов рублей), и товары народного потребления, остальное тратится на поездки наших руководителей за рубеж с правом неограниченного обмена рублей на доллары.

Вот я недавно был в Китае. Мой спутник показывал мне 18 особняков, в которых в течение 7 дней жила свита Горбачева. Надо сказать, что сама свита прилетела на двух самолетах «Ил-86», а целый грузовой «Ил-76» привез необходимое оборудование, системы связи и так далее. А ведь вся эта свита получает командировочные, суточные (естественно, в валюте), не говоря уж о тех, кого она сопровождает.

Этим, на мой взгляд, и объясняется ореол тайны вокруг внешней торговли. Эта кормушка для власть предержащих может беспрепятственно не только сохранять, но и приумножать свою монополию. Любая инструкция, которая сейчас необходима внешней торговле, чтобы укрепить свою монополию, моментально выходит в свет. Так, например, в декабре 1988 года появилось знаменитое постановление Совета Министров СССР № 1405. Оно якобы давало всем предприятиям, кооперативам, юридическим лицам право свободно выходить на внешний рынок. Но как только народ пошел торговать, уже в марте 1989 года появилось новое постановление № 203. Оно впрямую не запрещало торговать с миром, но теперь разрешалось продавать только свои товары, запрещалось всякое посредничество. И ввозить тоже разрешалось только товары для своих внутренних нужд, не для продажи. Так оперативно внешняя торговля оградила себя от посягательств других, альтернативных ей организаций. Это же постановление запрещало все бартерные сделки.

Майское постановление уже разрешало бартерные сделки, но кому? — только внешнеторговым объединениям и ассоциациям государственных предприятий. Дальше — появляется постановление о новых таможенных пошлинах. Что оно гласит? Для кооперативов вводятся новые таможенные пошлины, иногда в 21 раз превышающие стоимость самого товара (в зависимости от вида товара). 21 — это коэффициент для кофе, для лимонов — 14, за любой костюм надо заплатить не меньше 359 рублей. Это еще больше укрепляет монополию государственной внешней торговли, потому что по таким ставкам никто ничего ввозить не будет.

Кооперативам, СП и даже госпредприятиям запретили принимать от иностранцев наличную валюту — даже за те услуги, которые иностранцы согласны оплатить.

Постоянно расширяются списки товаров и материалов, запрещенных к вывозу из СССР для продажи.

А вот и декабрьская новинка-89: можно вывозить из Союза сверхплановую продукцию, но только в пределах установленных квот. А квота на вывоз леса, например, может равняться плану по экспорту «Экспортлеса». Точно так же будет с углем и нефтепродуктами.

Но общественности нужно как-то объяснить такую удушающую монополию в Советском государстве. И делается так: дискредитируются все предприятия (немонопольные), вырвавшиеся за рубеж со своей продукцией. Лживая, искаженная информация широко публикуется в прессе, докладывается правительству. Это — обоснование для укрепления внешнеторговой монополии.

Попробуйте продайте или купите что-нибудь на внешнем рынке! О вас тут же скажут, что вы продали намного дешевле, а купили намного дороже, чем это можно было сделать. Короче, вы лопухи и разбазариваете народное добро. А уж если действительно найдут чью-то ошибку, то это предприятие будет признано просто грабителем страны.

А теперь давайте посмотрим, как работает сама внешняя торговля. По нашим подсчетам, государственная монополия на внешнюю торговлю стоит нашему народу до 55—60 процентов валюты, которую страна могла бы получать. То есть максимум эффективности ВТ — 45 процентов. Во-первых, потому, что государственной монопольной внешнеторговой организации абсолютно невыгодно торговать эффективно. А зачем? Ведь все их «купцы» — на зарплате. Их зарплата абсолютно никак не связана с выгодностью сделки. Чтобы получить премию, нужно просто выполнить план. Тогда от чего зависит личное благополучие внешнеторгового чиновника? Только от того, сколько раз он съездит за границу. А едет он к тем партнерам, с которыми торгует. И вот представьте себе, что он 20 лет торгует с одним и тем же партнером. Партнеры не скупятся на прием наших торговцев, одаривают их подарками. И менять таких партнеров совсем не хочется. Есть и обоснование такого поведения: «это наш стабильный партнер, наш большой друг». При этом наш торговец, понятное дело, заинтересован как можно дольше не заключать контракт, ездить на исследование условий в другие страны и все-таки прийти к выводу, что старый партнер — самый выгодный. Таким образом, процесс заключения контракта длится у нас от полугода до двух лет.

Как объясняет наш чиновник, что он продает товар случайной фирме по демпинговым ценам? А эти цены вовсе не признаются демпинговыми. Получив план на продажу, допустим, угля, Внешторг рассылает предложения по продаже этого угля разным фирмам. Приходят ответы с возможными ценами покупки. Те из них, которые превышают цену фирмы-компаньона, просто выбрасываются в мусорную корзину. А вот предложения более низких цен демонстрируются начальству, и на их фоне «стабильный партнер» выглядит солидно. Более того — наши компаньоны создают на Западе «липовые» фирмы, которые производят только одну «продукцию» — ответы нашим внешнеторговым организациям с предложением цены более низкой, чем дает сам «партнер».

Первый результат такого положения: СОВЕТСКИМИ ТОВАРАМИ И СОВЕТСКИМ СЫРЬЕМ НА ЗАПАДНОМ РЫНКЕ ТОРГУЮТ ТОЛЬКО ЗАПАДНЫЕ ПОСРЕДНИКИ. Но хорошо бы посредник был только один, а то ведь наше сырье продают по кругу до десяти раз, пока оно будет вывезено из Союза. Например, один из наших «партнеров» — фирма, присосавшаяся к «Агрохимэкспорту», покупает у нас мочевину по цене 90 долларов за тонну. Мочевину активно использует Китай, считая ее хорошим минеральным удобрением. Но разве мы продаем Китаю напрямую мочевину? Ее у нас скупают три фирмы (одна из них — американская «Бразерс», другая — японская). Так вот, допустим, «Бразерс», купив у нас мочевину, продает ее по 100 долларов за тонну австралийцам, те — по 110 канадцам и так далее, и китайцы получают мочевину уже где-то по 150 долларов за тонну.

Турция готова по самым высоким ценам покупать у нас топливо, но покупает его у западных посредников, потому что никак не может влезть на наш рынок. Уголь мы продаем по 33 доллара за тонну, а в итоге он уходит за 60, мазут — по 80— 90 долларов, а уходит он за 160—180 долларов за тонну. На нашем топливе наживаются десятки западных внешнеторговых посредников.

Но это не все потери, которые несет наша внешняя торговля. Еще она платит баснословные штрафы. Но платят их чиновники не из своего кармана, а из государственной казны, что им совсем не страшно. Поэтому товары или сырье отгружаются не в срок, поэтому в контракте указывается одно качество продукта, а отгружается — совсем другое. Десятки миллионов долларов в год уходят только на штрафы.

Наша торговля все хуже и хуже справляется с выполнением своего экспортного плана. Почему? Допустим, продается за рубеж металл какого-нибудь свердловского завода. Разве внешторговец поедет следить за его упаковкой и отгрузкой в Свердловск? Лучше он за рубеж съездит! А в Свердловск в лучшем случае позвонит.

ВСЕ РАЗВИТЫЕ СТРАНЫ ИМЕЮТ ЗА РУБЕЖОМ СВОИХ ВНЕШНЕТОРГОВЫХ ПОСРЕДНИКОВ. Наша же боится, что, если такие появятся у нас, казна опустеет. Да нет, наоборот!

Во-первых, многое из того, что мы можем продавать за рубеж, — или запрещено к вывозу, или наша монопольная внешняя торговля не в состоянии вывезти. Ведь, например, алюминиевый лом не так просто собрать, упаковать, приготовить к экспорту, замаркировать, провести анализ. И этот лом тысячами тонн валяется у нас в стране, но вывозить его запрещено, как и лом других цветных металлов. Изменить это положение может только независимая посредническая внешнеторговая организация, которая живет, завися от того, как торгует на внешнем рынке.

Итак, пойдет поток нового экспорта. (Напомню, что у нас в стране по-прежнему неликвидов на 454 миллиарда долларов.) Обложив новые организации, естественно, большим налогом, государство получит поток валюты. Но государство не потеряет, даже если отдаст плановый экспорт независимым посредникам. Вместо западных посредников, которые по десять раз перепродают наш лес, уголь, нефть, этим будут заниматься советские организации, и мы не будем терять десятки миллионов рублей. Деньги, поступившие на счета во Внешэкономбанк СССР, можно будет в любой момент пустить в оборот или заложить под проценты в другие банки мира.

Независимые внешнеторговые посредники НАЧНУТ ЭКОНОМИТЬ, А НЕ ТРАНЖИРИТЬ ДЕНЬГИ, будут стараться избегать штрафов, будут контролировать и качество, и количество, и соблюдение сроков поставок. В этом они будут кровно заинтересованы.

Как монополия внешней торговли сейчас отбивается от этого предложения, какими аргументами? Новые торговцы, дескать, займут все порты, все транспортные средства, некогда и некому будет грузить наш плановый, государственный экспорт. Но можно же ввести какие-то разумные ограничения. И, столкнувшись с такими ограничениями, независимые внешнеторговые фирмы начнут расширять возможности действующих портов и даже строить новые порты! Будет развиваться автомобильный транспорт, авиационный (сейчас наши «Русланы» некому продать, да и у нас простаивают).

НА МОЙ ВЗГЛЯД. ВВЕДЕНИЕ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ВНЕШНЕТОРГОВОЙ СИСТЕМЫ УДВОИТ ВАЛЮТНЫЙ КАПИТАЛ НАШЕЙ СТРАНЫ.

А что будут импортировать в первую очередь внешнеэкономические посредники? Оборудование, которое будет создавать новые возможности для экспорта. Это будет оборудование для упаковки и переработки сырья, для изготовления из него соответствующих мировым стандартам товаров. Возможно, в перспективе будет выгодно за валюту выкупать у нашего государства плановый экспорт с тем, чтобы перерабатывать наше же сырье в СССР, а вывозить готовую продукцию по гораздо более высоким ценам, нежели сырье.

Почему всего этого боится наше правительство? Похоже, это позиция «как бы чего не вышло». Есть на что ездить за рубеж — и хорошо, можем кое-что купить — и ладно. А вдруг будет хуже?

ВО ВСЕМ МИРЕ ЭКОНОМИКА ДЕРЖИТСЯ НА СВОБОДНОМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВЕ. А ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО — НА РИСКЕ.

Сейчас готовится постановление, отдающее все природные ресурсы во власть государства. Это будет означать, что если даже какие-нибудь шахтеры и ухитрятся продать часть своего угля на экспорт, то в валюте они получат только плату за посредничество, а стоимость самого угля пойдет в государственную казну. Если кто-то будет экспортировать мебель, то из стоимости мебели придется вычесть в пользу государства стоимость древесины, и фактически экспортирован будет труд по переработке этой древесины.

По какому праву государство присваивает себе народное достояние — недра земли? То, что лежало в этих недрах, — добыто трудом конкретных людей, а они не могут добытым ими добром распорядиться — с выгодой для всех, и для государства в том числе.

СЕЙЧАС НАД НАШЕЙ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛЕЙ, РАБОТАЮЩЕЙ ПО ПРИНЦИПУ «ПРОДАТЬ ПОДЕШЕВЛЕ, А КУПИТЬ ПОДОРОЖЕ», СМЕЕТСЯ ВЕСЬ ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ МИР.

Как независимые внешнеторговые организации будут использовать свою валюту? Конечно, закупать товары и материалы. Но намного дешевле, чем это делают работники внешторгов сейчас. Ведь им и покупать тоже все равно, по какой цене. Поэтому товары покупаются у тех же «стабильных» партнеров, которым продавали сырье. Аудиокассета, например, стоит на Западе от 17 центов до 1 доллара 5 центов. СССР покупает кассеты по 90 центов. Нашей независимой внешнеторговой организации «Исток» удалось купить партию кассет по 17 центов.

МВС торговаться не хочет — ему незачем. А вот китайцы, между прочим, торгуются до третьей цифры после запятой. Если речь идет о больших партиях товаров, то набегают немалые суммы. Чем ниже цена, тем больше товаров сможем купить. Более эффективно будет оборачиваться доллар. Независимые новые внешнеторговые организации заинтересованы в налаживании прямых контактов и выгодных вкладах валюты за рубежом. (Теперь это даже приветствуется нашим государством.) Вернемся к Китаю. Там рынок сейчас перенасыщен многими товарами, дефицитными у нас. Мы были на заводе швейных машинок. Производство свернуто, потому что конкурировать на мировом рынке с японцами китайцам не удается. Самая большая проблема сейчас — дать работу сотням рабочих и куда-то сбыть произведенный ими товар. Вот они и обратились к нам: ввезите нам металлов таких-то и пластмассы — ровно столько, сколько нужно на машинки для вас. Далее. Там очень дорогой лес. Кубометр леса стоит на наши деньги 1200 рублей (а у нас — 33 рубля). Средняя зарплата рабочего — около 100 рублей в месяц. И вот мы, вывозя 1. кубометр леса, можем месяц платить зарплату 12 рабочим, производящим для нас машинки. Таким образом, за сырье и копеечную зарплату мы можем легко насытить советский рынок швейными машинками. И большие траты нужны будут только на перевозку сырья и готовой продукции. Китайцы были бы довольны — обеспечили бы людей работой.

Но этого у нас делать никому нельзя (кроме монопольного МВС, конечно) — экспорт любых металлов и пластмассы запрещен. Но МВС не спешит этим заняться.

То же самое можно было бы сделать с видеомагнитофонами, с телевизорами, с микроволновыми печками, малыми тракторами для сельского хозяйства. Но наше государство лучше будет ждать десятилетиями, пока построит у себя целые огромные заводы по производству этой техники.

...Когда у нас разразился сахарный кризис, одна из американских фирм (я не хочу ее называть) объявила на бирже, что снизила цены на сахар до 10 центов за килограмм. Об этом узнал и сообщил в торгпредство СССР один эмигрант. У нашей страны была возможность купить сахар примерно в 20 раз дешевле, чем мы платим Кубе. Ответ ему состоял из двух частей: «Во-первых, в структуре импорта из США у нас отсутствует сахар, а во-вторых, мы не можем так быстро перекинуть на него миллионы долларов». А ведь это решило бы наши проблемы с сахаром сразу и надолго. Независимая торговля отреагировала бы мгновенно, так как это очень выгодно.

Посмотрим на Внешэкономбанк СССР — он тоже монополист, но в финансовой сфере внешней торговли. Если бы удалось открыть альтернативный ему, независимый Внешэкономбанк, можно было бы сделать так: купить технику и оборудование в кредит, т. е. дать обязательство западному партнеру, что год (или пять) не будем снимать со счетов столько-то миллионов долларов. И когда техника будет ввезена в Союз и начнет выпускать продукцию, выплатить стоимость техники из валюты, вырученной от продажи этой продукции. Таким образом, пройдет пять лет и что мы будем иметь? Сохраненные деньги на счету, набежавшие на них проценты, работающую технику, постоянно приносящую валюту и товары.

Независимые внешнеторговые организации могли бы также играть на несоответствии цен в разных странах. Например, все в том же Китае двухкассетный магнитофон «Шарп» стоит на наши деньги максимально 400 рублей. А фетровая шляпа, которых у нас изобилие, — 58 рублей. Таким образом, за 7 фетровых шляп можно привезти магнитофон, который у нас стоит полторы — две тысячи рублей. Еще. Пианино среднего качества стоит 5 тысяч рублей, а малый трактор для сельского хозяйства — 2,5 тысячи рублей. Бритва «Эра» с круглой сеточкой стоит у нас 27 рублей, а в Китае — 270. То есть за полторы бритвы, которых у нас залежи, можно ввезти «Шарп». За три изношенных шерстяных костюма фирмы «Большевичка» (у нас они сдаются в утиль по 32 копейки за 20 кг) англичане дают новый костюм. Но, к сожалению, бартерные сделки торговым посредникам у нас запрещены.

А ведь можно еще и торговаться. В Китае мы это. Делали ради спортивного интереса — и снизили стоимость термосов, которые советский «Востокинторг» покупает за 12 рублей, до 2 рублей за штуку. В то же время цену на наши аккордеоны подняли с 400—450 рублей до 1700. Но мы знаем, что такие бартерные сделки нам не дадут совершить. А разве кому-нибудь было бы от этого плохо?

Посмотрим на другую внешнеторговую организацию (монопольную, конечно) — «Лицензияторг», призванную торговать за рубежом нашими изобретениями. Схема работы этого «торга» аналогична всей советской - внешней торговле. Не слишком-то бойко торгует достижениями наших мозгов «Лицензияторг», потому что у него нет ни сил; ни желания, ни квалификации — разобраться в изобретении, ни средств, чтобы довести его до действующей модели или образца. Другое дело — независимая внешнеторговая организация с правами продавать «ноу-хау». Наш «Исток» пытается, преодолевая тяжелые препятствия, взять на себя часть функций «Лицензияторга». Но мы работаем иначе. Мы заключаем с автором изобретения договор, согласно которому он расплатится с нами частью прибыли (прибыли пока мифической, мы очень рискуем!). Одновременно мы даем ему все необходимые средства для того, чтобы он довел свой замысел до товарного вида. Вот, например, к нам недавно пришел фотограф, изобретатель уникальной головки для крепления фотоаппаратуры на штативах. Мы нашли завод, который изготовит опытную партию таких головок, и оплачиваем ее стоимость. Потом мы купим автору международный патент за 70 тысяч долларов. Возможно, это изобретение придется защитить еще тремя-четырьмя сопутствующими патентами. Мы готовы потратить на это 200 тысяч долларов с риском в 50 процентов. Конечно, мы надеемся не только вернуть свои затраты, но и получить прибыль, а до этого мы выясним, насколько головка приоритетна перед ей подобными приспособлениями.

За изобретения, которые в бумажной стадии тысячами валяются в нашей стране, Советский Союз мог бы получать миллиарды долларов прибыли, но у нас этим некому заниматься. Только независимые внешнеторговые организации, как вы видите, идут на такие дела.

ВНЕШНЕТОРГОВАЯ МОНОПОЛИЯ В СССР — ГРАБИТЕЛЬСКАЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ГОСУДАРСТВУ И НАРОДУ, Но ей, конечно, невыгодно, чтобы гибкая, альтернативная внешнеторговая система постоянно демонстрировала свои преимущества. Ведь может встать вопрос о ликвидации государственной внешней торговли. И она постарается этого не допустить. Честно говоря, мне кажется, постановление Совмина СССР № 1405, о котором я говорил, — это просто диверсия по отношению к предприятиям, которые повалили на внешний рынок и без своих внешнеторговых посредников просто «засыпались». Все это было предусмотрено авторами постановления — для укрепления внешнеторговой государственной монополии. Мой прогноз: к середине 1990 года всем предприятиям страны Совмин СССР запретит какой бы то ни было выход на внешний рынок.

Диктофонную запись расшифровала
Алла ОБОЛЕВИЧ.
Москва — Рига.