(Газета "Советская молодежь" (07.02.1990))

НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ. Мы отдаем себе отчет в том, что все, о чем вы прочитаете ниже, вызовет реакцию, близкую к шоку. Поэтому сразу же объяснимся: мы говорим об отдельных фактах преступлений, совершенных в том числе и людьми, облаченными в военную форму. На наш взгляд, армия сама оказалась подставленной во всех этих событиях. И тот умирающий мальчик-воин в госпитале, который спрашивал: «В чем же я виноват?» — тоже жертва. События последних лет наводят на мысль: бросая армию на тушение политических страстей, кто-то сильно заинтересован в том, чтобы создать именно в лице армии образ нового врага народа.

Так кто же он? События в Баку помогут приблизиться к ответу на этот вопрос. И мы убедительно просим читателей не делать скоропалительных выводов — до окончания публикации всех частей материала.

1. ВВОД ВОЙСК

«Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 января 1990 года о введении в г. Баку чрезвычайного положения считать агрессией против суверенной Азербайджанской ССР, а действия высших органов власти СССР и высших должностных лиц, распорядившихся о реализации этого указа, приведшего к гибели и ранению сотен людей в г. Баку и его окрестностях, — преступлением против азербайджанского народа».

(Из Постановления Верховного Совета Азербайджанской ССР от 22 января 1990 года.)

...Мы ни в коей мере не претендуем на то, что в нашем рассказе будет ВСЯ правда о событиях в Баку 19—20 января, — это дело юристов, медиков, политиков и, скорее всего, будущих историков. Мы расскажем лишь о том, что слышали из первых уст.

24-летний Тенгиз Турабов лежал в реанимации. По словам врачей, дни его сочтены.

Что представлял из себя Баку к 19 января? Все дороги, ведущие в город, были перекрыты грузовым и легковым транспортом, пикетами людей. Перед тоннелем на Тбилисском шоссе были завалы из железобетонных плит. Все воинские подразделения и училища, находящиеся на территории Баку, были блокированы людьми. Разговоры о вводе войск уже шли, и бакинцы, знавшие, что такое комендантский час, на своем почти годовом опыте, стремились не допустить этого. Тем более, что к городу уже не один день подтягивались войска. Правда, накануне партийные работники выступали по телевидению и говорили о том, что ввода войск руководство республики не допустят.

В. Г. Мамедов, первый секретарь, имени 26 бакинских комиссаров райкома партии, народный депутат СССР:

«Вопрос о введении чрезвычайного положения обсуждался на ряде совещаний с участием Примакова, Гиренко и руководства республики. Сам ход обсуждения убеждал нас в том, что чрезвычайное положение введено не будет».

Юсиф Самедоглу, заслуженный деятель искусств Азербайджана, главный редактор журнала «Азербайджан», член правления НФА: «19 января ряд представителей НФА встретился со вторым секретарем ЦК Азербайджана В. Поляничко, и только тогда мы узнали, что войска будут введены в город даже в случае, если разойдутся все пикетчики. Мы приняли решение увести людей с улиц и договорились с дирекцией телевидения, что нам дадут возможность выйти в эфир с обращением. Но в 19 часов, за сорок минут до запланированного выхода в эфир, был взорван энергоблок телецентра. Тогда члены правления НФА отправились в город, чтобы уводить людей самим».

Около 20 часов из штаба НФА позвонили в Совет национальной обороны с требованием увести людей с завалов и пикетов. В совете ответили отказом. Более того, один из очевидцев рассказал нам, что в 23.30 у одного из пикетов он видел одного из лидеров Совета национальной обороны Этибара Мамедова, который сообщил, что, по его данным, войска войдут в город в 2- 3 часа ночи, и даже не предложил людям уйти с баррикад.

Вели Гусейнович Мамедов: «Я находился в райкоме. Ровно в 24.00 позвонил начальник РОВД и сказал: «По рации передают, что вводится комендантский час». — «Когда?» — «Сейчас и вводится».

Итак, в ночь с 19 на 20 января, без предупреждения, без широкого предварительного оповещения, в Баку было введено чрезвычайное положение. Об этом, естественно, подавляющее большинство бакинцев не имело ни малейшего представления. Местное радио сообщило об этом только в 5.30.

Ввод войск проводился по всем направлениям: по дорогам, ведущим в город; из блокированных частей; в районе порта высадился морской десант. Была задействована военная техника: БМП, БТР, танки; подразделения внутренних войск МВД, действующей армии, в том числе спецназначения.

Вугар Юсиф-заде, врач интернатуры больницы им. Семашко: «В это время я находился около Сальянских казарм. Выехали танки. На люках сидели солдаты и улыбались. Если бы мы были вооружены, у солдат наверняка было бы другое настроение и офицер не подошел бы к нам на расстояние десяти шагов. Люди сели на землю перед танками, тогда машины отъехали. Вдруг в нашу сторону бросили дымовые шашки, и кто-то закричал, чтобы все накрыли лицо одеждой. Когда ветер разнес дым, мы увидели, что в 50-60-ти метрах от нас солдаты встали в боевую цепочку. Мы подумали, что в их руках дубинки, но тут щелкнули автоматы и с криками «Ура! Вперед!» солдаты бросились на нас. Прозвучали вьгстрелы. Думали — холостые, но кто-то испугался, пытался бежать и тут же упал, сраженный пулей. Началась паника, люди бросились врассыпную, им стреляли вдогонку. Мне удалось спрятаться, и я сам видел, как к раненым подходили солдаты и добивали штык-ножами. Потом двинулась техника. Она давила машины, наезжала на раненых...».

Нагорный парк. Похороны жерт продолжаются до сих пор. Здесь будет мемориал памяти тех, кто погиб в январе 1990 года.

Следующего очевидца событий мы представлять не будем по его просьбе: «То, что происходило у поселка Баладжары, я наблюдал со стороны. Войска остановились напротив заграждавших им дорогу людей, среди которых были женщины и дети. Оружия в толпе я не видел. После предложения разойтись в солдат полетели камни и палки. Одного солдата подбежавшие люди вытащили из цепи, избив, разоружили. В 12.30, после неоднократных предупреждений о том, что будет открыт огонь, солдаты пошли на людей, сначала стреляя в воздух, потом по ногам. Стрельба продолжалась до пяти утра. Утром я видел раздавленную технику, кровь на дороге».

Рассказ Д. Алибекова мы записали в клинической больнице скорой медицинской помощи (КБСМП): «Услышав выстрелы в районе кинотеатра «Нахичевань», я выбежал на улицу. Смотрю — люди валяются на земле, многие в крови. Я бросился им помогать. А солдаты все шли и стреляли. Так ранили и меня».

20-летний А. Керимов тоже лежит в больнице: «В районе памятника 11-й армии я помогал перевозить раненых на чьей-то личной машине в больницу. Во время очередной поездки нас обстреляли и мы кое-как вырвались». Лечащий врач Наим Алитишибеков сказал: «Ну какой из него боевик! В 17 лет перенес операцию на легком, инвалид второй группы». У парня три огнестрельных ранения, газовая гангрена нижней конечности, которая перекинулась на нижнюю стенку живота».

Эльдар Алиев, врач-анестезиолог, сотрудник института клинической экспериментальной хирургии: «Как только началась стрельба, большинство врачей, у которых были автомобили, приехали в клинику. Первая операция началась в два часа ночи. Операции шли всю ночь. У нас есть сведения, что больница им. Кадырлы и ее операционная были обстреляны. Главный врач больницы Рустамов рассказал нам и о том, что были обстреляны врачи, выезжавшие для помощи раненым».

Джангир Алиевич Гусейнов, главный врач КБСМП: «В нашей больнице 176 раненых. В первый же день привезли 30 трупов. Каждый день раненые умирают».

Врач-терапевт Нушаба Асад-заде: «Трупы складывали в ванной, потом переправляли в морг. С каждым часом прибывало все больше и больше раненых. Оперировали во всех операционных, на всех столах, в приемной, в перевязочной».

Адалят Рустамов, хирург КБСМП: «Ровно в 0.30 в больнице погас свет. Как проводили операции? Жгли бумагу, потом принесли керосиновую лампу. К счастью, в больнице есть автономное питание, и со временем удалось восстановить освещение».

Д. Гусейнов: «Я 25 лет оперирую, но такие раны вижу впервые. Не только внутренние органы, даже кости разрушены вдребезги».

Фуад Алиев, зав. центральным моргом объединения судмедэкспертизы и патоанатомии: «В наш морг доставлено 85 трупов: 75 человек, погибших от огнестрельного оружия, Андрей Нишенко, 1972 г. р. — от колото-резаной раны передней поверхности шеи, Борис Есупчик, 1943 г. р. — от колото-резаной раны живота. Предположительно, применялись штык-ножи. Двое умерли от избиений, шесть раздавлены бэтээром. Мы подсчитали, что в 19 случаях люди погибли от выстрелов в спину автоматными очередями. На некоторых трупах мы насчитывали до шести огнестрельных ран».

...22 января на сессии Верховного Совета Аз. ССР была создана следственная депутатская комиссия по выявлению организаторов и непосредственных исполнителей кровавой расправы над гражданами Аз. ССР, учиненной войсками Министерства обороны, МВД и КГБ СССР в ночь с 19 на 20 января и последующие дни (именно такую формулировку продик­товал на наши диктофоны зам. председателя комиссии, зам. декана юридического факультета Бакинского университета Тамерлан Караев.)

В эту представительную комиссию кроме депутатов вошли представители общественности, а также министры здравоохранения, внутренних дел, юстиции, иностранных дел, председатель Верховного суда. Сюда стекаются все сведения не только из Баку, но со всей республики.

Рассказывает Тамерлан Караев: «В первый же день на улицах и в домах было обнаружено 120 трупов. Обстоятельства гибели самые разные». (Расшифруем уже от себя. 13-летняя Лариса Мамедова с отцом, услышав выстрелы, выбежала на балкон. Лариса погибла на месте, отец в тяжелом состоянии лежит в больнице и еще не знает о смерти дочери. Люди гибли, даже не выходя на улицу, сидя на кухне за чаем. В одной из квартир, где мы побывали, нам показали след от пули в ковре над кроватью ребенка. Стоило ему в этот момент вскочить... Это уже не говоря о тех, кто находился на улице.)

Т. Караев: «Есть убитые и раненые уже в последующие дни. Причем не только после наступления комендантского часа, но даже днем». (Здесь мы вновь приведем свидетельства.)

В КБСМП нам показали журнал приемного отделения. 23 января в 10 утра с огнестрельным ранением грудной клетки поступила Багирова Самира 10-ти лет. В тот же день в 14.40 — с огнестрельным ранением шейной области — 12-летняя Гюльтаки Пашаева.

Как такое могло произойти? Шальная пуля?

Кялим Керимов, бакинский старшеклассник, 20 января около 16.00 гулял с другом по парку: «Мы увидели солдат, они не сказали ни слова и начали стрелять. В меня попали, я упал, больше ничего не помню». Диагноз — проникающее огнестрельное ранение брюшной полости с ранением мочевого пузыря, сквозное ранение грудной клетки.

Дом 97, блок 6 по улице Аликперова. Рассказывает Эмиля Агаева, живущая на 10-м этаже: «20 января утром приезжала военная машина и по громкоговорителю нас просили не выходить из дома. В 17.00 я выглянула из окна на улицу и вижу: с двух сторон подъехали две бронемашины, подняли стволы пулеметов и начали стрелять, прямо по окнам. Мы бросились в коридор и легли на пол. Соседка позвонила в комендатуру, и через некоторое время стрельба затихла. Но 21 и 22 января обстрелы повторились».

Республиканская детская неврологическая больница была обстреляна днем 23 января. На кафедре неврологии шли экзамены, в палатах лежали больные...

Татьяна Михайловна Шик, жительница этого же дома, подобрала в своей квартире 28 пуль. Изрешечены все стены, поковеркана мебель. Жильцы звонили коменданту и с ужасом говорили, что танки обстреливают дом, а тот «успокоил»: «Были бы танки — от вашего дома ничего бы не осталось».

И вновь слово Т. Караеву: «Нас очень беспокоит тот факт, что ни по одному случаю убийств мирных граждан до сих пор не возбуждено уголовное дело. Поскольку субъектами этих преступлений являются военнослужащие, то дела должна возбуждать военная прокуратура. Этого не происходит. Правда, есть одно исключение — по случаю наезда БТР на личную легковую автомашину на Сумгаитской дороге, когда погибли ученые из Института хлорорганического синтеза. Из отделов милиции в военную прокуратуру поступает много дел, но за случай с наездом прокуратура вынуждена была взяться, поскольку местными органами милиции было сразу же проведено всестороннее расследование. К нам обратились семьи из Ленкорани и других мест с просьбой прояснить судьбу арестованных родственников. Народным депутатам СССР Везировой, Меликову, Тамазову разрешили посетить следственный изолятор Шувелянской тюрьмы. По их свидетельствам, арестованные находятся в тяжелом состоянии, избитые, раненые, в крови, некоторые — со следами удушения на шее. (При перевозке их «удерживали» проволочной петлей.) Причем никому не была оказана медицинская помощь. К нам обращаются также с заявлениями о пропавших без вести, о побоях задержанных лиц. Все материалы комиссии добыты законным путем и лягут в основу уголовного дела».

Вот что нам рассказали врач Али Кулиев, рабочий Салех Мамедов, врач Адалят Рустамов.

А. Кулиев: «24 января в 18.00 в помещение штаба отделения Народного фронта Насиминского района вошли солдаты. Начали обыск. Но безрезультатно. «Кто здесь старший из Народного фронта?» — Я сказал, что я член правления районного отделения. Подошли, надели наручники. Нас было 19 человек. Потом всем надели наручники и, предупредив, что если заговорим по-своему, сразу будут стрелять, повели в райком партии. Там заставили сесть на корточки, положить руки за голову, закрыть глаза и в таком положении держали шесть часов. Если кто шевелился, били дубинками и автоматами. С нами был инвалид второй группы, у него больные глаза. Так он просил: «Не бейте меня по голове, бейте по другим местам». А они нарочно — по голове, по голове...».

С. Мамедов: «Они называли нас «черными», «душманами». Меня отвели в подвал, спрашивают: «Сколько русских убил? Сколько платят за русскую голову?». Требовали, чтоб я признался, что я боевик. Я отказался, тогда они раздели меня донага и поставили у двери, пробитой пулями и со следами крови. Говорят: «Сейчас расстреливать будем». Только щелкнули затворами, а стрелять не стали. Потом нас повели в РОВД. Была уже ночь, комендантский час. Один говорит: «Эй, турок, иди сюда!» — Подошел. «Беги! А я стрелять буду. Попаду — я меткий стрелок, нет — считай, что тебе повезло».

А. Рустамов, врач: «Вот ведь как получилось: меня избивали в том самом кабинете первого секретаря райкома, где партбилет вручали. Избили так, что потом пришлось лежать в одной палате с теми, кого я сам накануне оперировал...».

...Было бы несправедли­вым заканчивать рассказ о зверствах только на этом. Все, что мы до сих пор рассказали, — лишь одна часть правды. Есть и другая. О ней уже широко информирована общественность — через центральные средства массовой информации. Много писалось о жертвах, раненых среди военнослужащих, о боевиках и провокациях.

О 20-летнем А. Керимове написано в репортаже

...19 января вечером, еще до ввода войск, около 23.00 около одного из подразделений' войск МВД появилась группа людей в гражданской одежде. Подъехало несколько автобусов, из которых тоже вышли гражданские люди с автоматами. Начали обстрел. Военнослужащие заняли оборонительную позицию, стреляли только предупредительными очередями. Когда провокаторы услышали стрельбу по направлению входящих в город войск, они сели в автобусы и уехали.

Приведем слова начальника политотдела флотилии, члена военного совета Захарьяш Э. С: «Мы сделали все, чтобы исключить потери людей, использовали элемент внезапности. Десант высадили морем. Был отдан четкий приказ: огонь открывать только на огонь. Все события документированы — происшедшее в Тбилиси научило нас быть более щепетильными во всех вопросах. Когда высадился десант, он встретил сильное сопротивление, ожесточенный автоматный огонь. Высадку поддерживала бронетанковая техника. В свете прожекторов было видно, как люди с автоматами сели в две легковые машины и умчались по направлению к городу. Было найдено 25 бутылок с зажигательной смесью».

...С рассветом 20 января в районе Сальянских казарм из множества точек начался обстрел территории снайперами-боевиками. С церкви велся огонь из крупнокалиберного пулемета. Стрелял солдат-перебежчик, прослуживший в армии полтора года. Он был убит и опознан.

...22 января по Рабочему проспекту следовала колонна боевых машин, чтобы занять посты для комендантского часа. На перекрестке появилась женщина в разодранной одежде, которая кричала, взывая о помощи. Колонна остановилась, из машин стали выскакивать солдаты. В этот момент женщина убежала, а по солдатам был открыт огонь из окна девятиэтажного дома, из окон автомобиля, стоявшего неподалеку, из здания ПТУ. К счастью обошлось без жертв.

Военные рассказывали об обстрелах во время ввода войск и о бутылках с зажигательной смесью, которые кидали из окон, с бар­рикад. Рассказывали, как с одного из балконов на проходящий БМП был вылит бензин и подожжен. Экипаж сгорел вместе с машиной. Обстрелы военных продолжались и после ночи на 20 января, вплоть до нашего отъезда из Баку 2 февраля.

Таких случаев немало, но так как читатели об этом уже хорошо информированы, мы решили не акцентировать на этом внимание и в первую очередь рассказать о жертвах среди мирного населения.

...За семь дней нашей командировки в Баку мы разговаривали с десятками и десятками людей: военными и представителями Народного фронта, партийными руководителями и простыми бакинцами. Люди, оценивавшие события 19-20 января с абсолютно противоположных позиций, были едины только в одном: кровавый январь был предопределен событиями двух последних лет.

(Продолжение следует.)

Алла ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ, Ольга ГУДАНЕЦ,
Елена ВЛАСОВА, Олег ЗЕРНОВ (фото), спецкоры «СМ».
Баку — Рига.