(Еженедельник "Футбол - Хоккей" №38/1984 (22.09.1974))

Канада – СССР, 1-й матч
КАНАДА — СССР — 3:3 (1:0, 1:3, 1:0)
Квебек-сити. 17 сентября.
Судьи: Компалла (ФРГ) Браун (Канада), Гущин (СССР).
Канада: Чиверс; Трамбле — Степлтон, Смит — Селвуд. Шмир; Ф. Маховлич — Бекстрем — Г. Хоу, Маккензи — Лакруа — Халл, Бернье — Уль — Тардиф, Макгрегор — Уолтон — Хендерсон.
СССР: Третьяк; Васильев — Гусев, Ляпкнн — Цыганков, Лутченко — Кузнецов; Михайлов — Петров — Харламов, Мальцев — Шадрин — Якушев (Капустин); Лебедев — Аниснн — Бодунов.
Шайбы заброслли: у Канады — Маккензи (13), Халл (32 и 56): у СССР — Лутченко (28), Харламов (30). Петров (39).

РИТУАЛ представления команд в Канаде отличается от нашего. Диктор по радио объявляет фамилию хоккеиста, а затем тот появляется из-за кулис, пересекает поле и занимает свое место в строю. Уже во время этой процедуры мы убедились: у канадской публики прекрасная память. Каждого из наших игроков трибуны встречали щедрыми аплодисментами. Но когда репродуктор разносил имена: «Владислав Третьяк», «Александр Якушев». «Валерий Харламов», — в зале разражалась овация. Кстати, три этих хоккеиста появились последними в нашей команде. И это, оказывается, тоже особенность канадского ритуала: самые популярные имена подаются как бы на десерт. В команде ВХА это «сладкое блюдо» выглядело так: Френк Маховлич, Роберт Халл, Горди Хоу. Маховличу аплодировали примерно столько же, сколько Якушеву и Харламову, появление Халла и Хоу вызвало бурю.

Прошли первая, вторая, третья минуты игры, одно за другим сменились на площадке звенья обеих команд. Так состоялось еще одно представление игроков и сборных публике, но уже не в торжественной, а в рабочей обстановке. Разумеется, нас в эти минуты занимало, как же выглядит сегодняшняя команда Канады? «Рабочее» представление показало: против нас играет команда, и похожая, и не похожая на ту, с которой познакомилась сборная СССР два года назад. У нынешней то же стремление сразу навязать сопернику свою волю, заставить его обороняться, те же четкость паса и жесткость в силовом единоборстве, тот же простой и ясный рисунок игры, особенно при переходе от обороны к наступлению. Но в действиях нынешних игроков и всей команды сквозит уважение к сопернику— нет и намека на желание запугать его с помощью грубости, абсолютная корректность, да и тактически канадцы действуют несколько иначе, чем их предшественники: больше передвигаются, чаще пасуют, а главное, ведут игру двенадцатью нападающими.

Пожалуй, это последнее обстоятельство — сюрприз. Для тренеров нашей сборной вывести на первый же, а потому особо ответственный матч целое звено игроков, не обстрелянных в играх такого накала,— слишком большой риск. Значит, надо отдать численное преимущество противнику. А раз так, исчезает надежда на превосходство в выносливости, которое должно сказаться на финише матча, как сказывается оно почти всегда в матчах нашей сборной с любым соперником.

Тем не менее оснований для тревоги нет: кроме преимущества в физической подготовке, у нас есть и другие козыри.

Но пока, в первой половине первого периода, идет довольно ровная игра. Обе команды начеку, обе предельно внимательны в защите, обе стараются действовать без риска: обороняются все, наступают трое. И наступают тоже с оглядкой. Так сказать, «закрытый вариант. Кто-то ошибется первым?

Первыми ошиблись наши. Гусев чуть поздно вступил в единоборство с Халлом у борта, и канадец успел переправить шайбу в центр, оттуда она мгновенно полетела за ворота, попала к Улю, а от него — прямо на клюшку мчавшегося к воротам Маккензи, которому никто не мешал. Он-то и выстрелил в упор.

Но пора сказать и о нашей команде. Претензий к ее игре на первых порах немало. Но ни тени той робости, которая ощущалась в начале первого матча двухлетней давности. И бывалые, и более молодые игроки сборной СССР охотно идут на силовое единоборство и выглядят в нем абсолютно уверенно. И пропущенная шайба нисколько не обескуражила советскую команду (помните: два года назад наши тоже пропустили первый гол и потом едва оправились от смятения?).

Отсутствие робости позволяет нашим уверенно обороняться. Но в нападении дела обстоят хуже. Как-никак, а двухлетний перерыв в матчах с канадцами дает о себе знать. Теоретически каждому, конечно, известно, что с обороняющимися канадцами шутки плохи, что а борьбе с ними, быть может, важнее всего все делать вовремя — секунда в секунду, миг в миг — и обводить, и пасовать, и бросать по воротам. Что любое промедление гибельно, так же, как и излишняя торопливость. В первом случае встретят силовым приемом, во втором — потеряешь взаимодействие с партнером. Однако теория теорией, а без постоянного практического применения, без непрерывного накопления опыта она ржавеет. В этом отношении последние встречи с финнами сослужили нашим скорее скверную, чем добрую службу: там все давалось легко, и любая ошибка была поправимой. Здесь — все наоборот.

И вот — теряет в простых довольно ситуациях шайбу Мальцев, никак не может попасть в ритм игры Якушев, не достигают адресатов передачи Анисина, угождают в защитников броски Гусева, не проходят финты Ляпкина, Словом, не клеится игра как раз у тех, кого мы считаем наиболее техничными, наиболее сильными индивидуально.

Исключение — Харламов. Вот кому «шестое чувство» не изменяет ни на секунду. Вот кто в этой жесткой борьбе у чужих ворот — в своей стихии. Уж он-то все делает в срок. И видит все поле, кажется, не только глазами, но и каждым нервом спины. Но партнеры то опаздывают, то торопятся, и завязываемые Харламовым комбинации не получают завершения. И до поры до времени Чиверсу не приходится решать серьезных задач.

Когда же он впервые попал в настоящую переделку, оказалось, что и знаменитый канадский вратарь небезгрешен. Видимо, несколько размагниченный относительно спокойной обстановкой у своих ворот, он не успел занять правильную позицию и среагировать на сильный и точный бросок издалека Лутченко. Так в середине второго периода счет сравнялся — 1:1.

Вторая половина этого периода оказалась урожайной на удаления и голы.

Сначала удалили Васильева. Канадцы выпустили четырех нападающих, да еще каких — вместе с Маховличем, Хоу и Бекстрёмом вышел Халл. До сих пор «величайший хоккеист всех времен» пребывал в тени. Правда, его красивая — мощная и размашистая — конькобежная походка, его превосходная посадка, его совершенная техника обводки — все это смотрелось. Но непосредственных угроз воротам с его стороны не возникало, и что значит на деле легендарный бросок Халла, мы узнать не могли. Что это такое, стало ясно на 33-й минуте, когда Халл могучим кистевым броском послал шайбу в открытый угол наших ворот. В течение последних пяти минут периода канадцы трижды подряд играют в меньшинстве. И к перерыву наша команда наконец-то выходит вперед. Сравнивает счет Харламов. Он забивает гол, по красоте и совершенству исполнения редкий даже для него, Харламова. Он обыгрывает одного канадца, почти незаметным обманным движением создает себе коротенький коридорчик между двумя другими, оставляет их позади, те пытаются, отстав, поднять его клюшку, но он дотягивается ею до шайбы и в то мгновение, когда под нее кидается Чиверс, поднимает шайбу над канадским вратарем, и она влетает под планку ворот.

Этот гол, точнее, пример Харламова, мог внести в игру перелом. И до какой-то степени внес. Но только до какой-то. На некоторое время харламовский дух уверенности в себе, стремления и умения сохранять собственное лицо в любой переделке как бы вселился во всех. Команда заиграла «а свою игру». Преимущество сборной СССР стало ощутимым. Казалось, ' гол, забитый Петровым (получившим шайбу перед пустыми воротами опять-таки от Харламова), будет далеко не последним. И перерыв не изменил картины. В третьем периоде наши продолжали атаковать. Не ощущалось даже отсутствие такого игрока, как Якушев, получившего травму и в середине игры замененного Капустиным (который, заметим кстати, и здесь, как и на чемпионате мира, вошел а игру как ни в чем не бывало и проявил себя с лучшей стороны).

Складывалось впечатление, что канадцы все-таки израсходовали весь запас сил и думают лишь о том, как бы устоять, что наступил момент, когда можно «брать их голыми руками».

До чего же все-таки коротка наша память. Коротка, хотя — повторимся — для тех, кто видел прошлые игры канадцев, не составляет труда восстановить их картину перед своим мысленным взором. По-разному складывались тогда матчи, но имели — во всяком случае московские — и одну общую черту: при любом счете канадцы сражались до последнего мгновения, и чем ближе к концу, тем больше возрастал их потенциал. Когда не хватало сил физических, их отсутствие компенсировали воля к борьбе, нежелание смириться с поражением. И они уходили от поражений в эти последние минуты, а то и вырывали победы.

Все это помним мы с вами. Еще лучше нас помнят это игроки. Помнят. Но атмосфера, воцарившаяся на льду в этом, конкретном, не сыгранном когда-то, а идущем сейчас матче, словно отодвинула воспоминания на второй план. Обстановка на площадке будто звала: «Идите вперед, противник повержен, забивайте, доделывайте свое дело, сейчас это нетрудно».

А канадцы только того и ждали. Отсидевшись несколько минут в обороне, они перевели дух и восстановили силы. Наши защитники сами невольно облегчили им задачу. Они стали постоянными гостями в канадской зоне и оттуда при любом подвернувшемся случае вели обстрел ворот. Но шайба не доходила до Чиверса. Ее встречал грудью кто-то из защитников, от него шайба рикошетом летела в среднюю зону, а ее уже нагонял форвард, по обеим сторонам которого мчались к нашим воротам еще два. Защитнику же, который только что сделал бросок, надо было еще развернуться и набрать скорость. И он в таких случаях видел лишь спины убегающих канадских нападающих.

Так наша команда отдала в руки сопернику оружие, которое всегда считалось ее достоянием, — атаку с ходу. Так в наступлении канадцы то и дело получали преимущество в виде одного, а то и двух игроков.

Картина на площадке изменилась в мгновение ока. Только что мы огорченно, но довольно спокойно наблюдали, как сначала Михайлов, а затем Харламов не сумели использовать выходы один на один с Чиверсом. Мы думали: не теперь, так через минуту. А сейчас в таком положении, как только что Чиверс, раз за разом оказывается Третьяк. Лакруа, Уль, Маховлич, Маккензи, даже сам Халл выходят на позиции, когда, кажется, шайба уже и деваться некуда, кроме сетки ворот...

Мы можем лишь благодарить Третьяка за ту прекрасную и вдохновенную игру, которую он подарил нам в эти долгие, заключительные минуты. Он полностью, с лихвой, оплатил публике ее предматчевый аванс в виде бурных аплодисментов. Один гол он все же пропустил — от Халла, гол, который не пропустить было нельзя. Но сколько таких, которые нельзя не пропустить, он отразил! По крайней мере пять.

Итак, в первом матче против спорной СССР мы увидели канадцев — тех, и не совсем тех, что два года назад. Если же сравнивать две канадские команды — ту, что принимала нашу у себя дома, и ту, что приезжала в Москву, то нынешняя ближе к «московской» — по настрою, по накатанности, по сыгранности, по — скажем так — знанию своего противника. Да и по составу она, как выясняется, не уступает своей предшественнице. Халл уже проявил себя как игрок экстра-класса, если и уступающий Ф. Эспозито, то лишь тем, что не так эффектен внешне. Великолепные мастера — защитники Трамбле и Степлтон. Поменьше звезд, чем в прошлом составе? Не торопитесь с выводами — два года назад мы тоже не сразу разглядели Кларка и Хендерсона, того самого Хендерсона, который есть и в нынешнем составе.

Свою команду мы знаем. И знаем, что ей есть за счет чего улучшать игру. Из лидеров в свою силу сыграли лишь Третьяк, Харламов, Лутченко да, пожалуй, Шадрин. Вряд ли могут быть претензии к Лебедеву, еще раз проявившему свой характер бойца. Не ударили в грязь лицом Капустин и Кузнецов, хотя до сих пор оба видели канадцев только с трибун или по телевидению. Всем остальным еще предстоит показать, что они умеют. А умеют они многое. Нам это известно.