(Еженедельник "Футбол - Хоккей" №38/1984 (22.09.1974))

Канада – СССР, 2-й матч
КАНАДА — СССР — 4:1 (2:0, 1:1, 1:0)
ТОРОНТО. 19 сентября.
Судьи: Браун, Робл (оба — Канада). Никульцев (СССР)
Канада: Чиверс; Трамбле — Степлтон, Смит — Селвуд. Шмир. Г. Хоу — Бекстрём — М. Хоу Маккензи — Лакруа — Халл, Бернье — Уль — Маховлич. Мак-грегор — Уолтон — Хенперсон
СССР: Третьяк- Васильев — Гусев, Фёдоров. Ляпкин — Цыганков Лутченко — Кузнецов; Михайлов — Петров — Харламов, Мальцев — Шадрин — Якушев Лебедев — Анисин — Бодунов Капустин. Котов.
Шайбы забросили: у Канады — Бекстрём (5), Лакруа (11, 58), Халл (23), у СССР — Якушев (34).

Второй матч между сбор­ными Канады и СССР в То­ронто. На снимке: в борьбе за шайбу Валерий ХАРЛА­МОВ и Джерри ЧИВЕРС. Телефото АП — ТАСС.

И ОПЯТЬ — аналогия с событиями двухлетней давности. Тогда второй матч канадской серии наша команда провела в Торонто. И тогда она проиграла. И тогда счет был 1:4.

Разумеется, все это — каждое в отдельности и вместе взятое — можно отнести к разряду случайных совпадений. Прямых доказательств противного нет и быть не может: хоккей не математика, а игра. Думается все же, что существует и одна общая причина. Медики считают, что такие факторы, как пребывание на другом континенте, в другом временном поясе, в другом климате, действуют на человеческий организм не сразу, что организм ощущает перемену лишь на пятые-шестые сутки, а уже потом происходит адаптация. Вот еще довод в пользу такого объяснения повторившейся ситуации: как и в прошлый раз, все игроки нашей команды провели вторую игру значительно слабее первой. Исключение — Третьяк да, пожалуй, Лебедев. Но исключение, как известно, подтверждает правило. И не усталость от первого матча повлияла на снижение качества игры. Советская команда без труда выдержала высокий темп, который приобрела игра со второго периода, и физически выглядела лучше канадской. Но об этом разговор впереди.

Допустим, что ссылка на трудности акклиматизации верна (кстати, канадцы намерены прибыть в нашу страну 27 сентября, заблаговременно, и, вероятно, имели в виду необходимость акклиматизироваться). Это вовсе не значит, что она объясняет все. Конечно, далеко не все. Есть и не менее существенные причины неудачи во второй игре, и объективные, и субъективные.

После матча в Квебеке тренер канадцев Билл Харрис сделал многозначительное заявление: «Теперь я получил убедительное подтверждение тому, что от матча к матчу мы сможем улучшать игру». Второй матч показал: это не было пустой фразой, Харрис знал, что говорил.

Начало игры в Торонто сложилось так, словно она была непосредственным продолжением квебекской. Уже на первой минуте Третьяк дважды вступил в игру и оба раза спас свои ворота из безнадежных положений. Не охладило наступательный порыв канадцев и удаление одного из них — никаких существенных выгод, получив лишнего игрока, наша команда не приобрела. Когда же равновесие восстановилось, канадцы открыли счет. Самый медленный из них — Г. Хоу завладел шайбой на правом краю неподалеку от наших ворот, не торопясь и несильно переадресовал ее на левый фланг своему сыну, а тот, также спокойно и не слишком спеша, отдал ее двигавшемуся по центру прямо на ворота Бекстрёму. Наши форварды во главе с Анисиным легко пропустили канадских нападающих в глубину своей обороны, а защитники Лутченко и Кузнецов не попытались помешать им в заключительный момент комбинации.

Верней всего, это и послужило поводом для перестройки в нашей команде. Анисин с Бодуновым отправились на скамью запасных. Лебедев присоединился к Шадрину и Якушеву, Мальцева придали Капустину и Котову, вышедшим вместо Анисина и Бодунова. Дела пошли получше — жизнь Третьяка стала более спокойной. Но впереди по-прежнему ничего не получалось. Ни у кого, в том числе и у героя первой игры — Харламова.

Накануне начала этой серии много говорилось о том, что Харрис разработал систему нейтрализации нашего первого звена. Если это так, то пошел он не тем путем, каким в подобных случаях идут наши тренеры. Они поручают задачу каким-то конкретным лицам, каждое из которых превращается в тень своего противника. Харрис поступил иначе. Он не стал ломать порядок выхода на поле четырех своих троек. Но в каждой был игрок, сразу же «прилипавший» к Харламову. В первый раз Харламову удавалось за счет виртуозной техники обманывать сторожей. Теперь и стерегли его строже, и сам он был не так активен и изобретателен. А партнеры его, в том числе и оба защитника, не в такой пока форме, чтобы взять на себя функции оказавшегося в плотном кольце окружения лидера звена.

Опаснее атаковали игроки второй тройки, где появление Лебедева было вполне уместно; тройка как бы потяжелела, ей легче стало таранить оборону.

Однако ни этой, ни другим протаранить канадскую защиту на всю глубину не удавалось. Видно было: во главу угла своей тактики канадцы поставили принцип: что бы ни было, а у своих ворот и лицом к противнику обязательно должны находиться не менее двух защитников. И они проявили тут завидную игровую дисциплину. На протяжении матча ни одному из быстрых наших форвардов ни разу не довелось оказаться лицом к лицу с Чиверсом и вступить с ним в непосредственное единоборство. Всегда тут же был и кто-то из его помощников. А как умеют канадцы действовать на своем «пятачке», мы знаем давно.

Но, как уже сказано, игра все же выравнялась. Канадцы, правда, забили в первом периоде еще гол, но на помощь им пришло численное превосходство. (Заметим, кстати, на будущее: они показали себя большими мастерами разыгрывать «лишнего» — четвертый гол тоже был забит ими в такой ситуации).

Второй период начался в высоком темпе, который все рос и рос. Его предложила наша команда, канадцы охотно приняли. Наша инициатива понятна. Высокий темп — «наш» темп. Надо отыгрываться, а значит, круто менять ритм игры. Но вот интересно, канадцы с готовностью откликнулись на предложение. Сразу же соперники как бы раскрылись, начался встречный бой с обоюдными ударами.

Выяснилось и другое: канадская команда готова к такому повороту событий. Она сохранила в новой обстановке точность передач и игровую дисциплину. Наши же издержки в технике и тактике стали заметнее. Стремление ускорить полет шайбы сказалось на качестве пасов. То игрок не поспевал к направленной ему шайбе, то вынужден был останавливаться и приноравливаться, чтобы ее принять. Это влияло на развитие атаки. Защитники же в этом вихре, когда шайба то и дело летит от одних ворот к другим, - окончательно растеряли бдительность. И вскоре Лакруа и Халл, легко обыграв оставшегося против них двоих Кузнецова, организовали третий гол.

К середине периода счет мог еще не раз возрасти в пользу канадцев. Ближе всего к цели они были на 29-й минуте. Уолтон обыграл сначала Гусева, затем Васильева. Оба попытались спасти положение с помощью подножки. Васильеву она не удалась. Судья назначил штрафной бросок. Третьяк выиграл единоборство с Уолтоном.

Вообще Третьяк творил в этой игре чудеса. Мы видели много его блестящих матчей, но, пожалуй, этот затмил все прежние. Этот был лучшим в его вратарской жизни. Перечислить все его подвиги а тот день невозможно, да вы ведь видели по телевизору все сами.

А в жизни Гусева и Васильева эта игра наверняка была из числа худших. Гусева в третьем периоде заменили даже Федоровым. Опять-таки вспомним об акклиматизации. Допускаем, что наши защитники и без того уступили бы в каких-то эпизодах канадским форвардам. Но чтобы они раз за разом проигрывали им в скорости и давали возможность обойти себя и оттеснить от шайбы — такого не припомнишь.

На 34-й минуте Якушеву все же удалось сквитать один гол. Это событие послужило своеобразным сигналом к перелому. Стало заметно: канадцы начали уставать. Третий период обещал нам многое...

Да, резкое повышение темпа в конце концов сослужило нашей команде свою службу. Потери в голах, которые свела к минимуму игра Третьяка, окупились преимуществом в физической подготовленности. Игра перешла к канадским воротам. Не спасают их ни остановки игры при любой возможности, ни медленные замены. Даже единоборства канадцы проигрывают одно за другим. Должен быть гол.

А вот и он. Да как быстро! Через две минуты после начала третьего периода Петров вгоняет шайбу в сетку с близкого расстояния. Чиверс даже руку не успел под­нять. За воротами зажигается красный свет...

Но Браун безмолвствует. Остановились наши, встали канадцы, а рефери командует: «Играйте». Однако играть никто не хочет. Матч остановлен. Зато вовсю работают телевизоры. Гол повторен на экране десять, пятнадцать, двадцать раз. С разных точек. Быстро, медленно, посредством стоп - кадра. Пленка раскручивается в обратном направлении, и видно, как шайба вылетает из сетки на клюшку Петрова. Операторы кричат, молят, вопиют, обращаясь к судье: «Смотри, вот он, гол!». Но Браун не хочет смотреть. Счет на табло остается прежним, игра продолжается...

Преимущество до конца матча остается за нами, но взять себя в руки, наладить игру, одновременно быструю и осмысленную, команда уже не может. Время мчится, а наверстать две шайбы трудно. И игроки спешат. Спешат и облегчают сопернику оборону. За три минуты до финала, когда надежд на спасение почти не было, срывается Мальцев — нарушает правила в безобидной ситуации. Счет становится 4:1. Трамбле бросает издали, Кузнецов в борьбе с Лакруа срезает шайбу, и она влетает в ворота. В протокол заносится фамилия Лакруа...

За минуту до конца игры удален Трамбле. Может, можно еще спасти матч? На поле выходят отдохнувшие Анисин и Бодунов. Надежда, видимо, на отличающийся огромной силой бросок Бодунова. И ему удается однажды «стрельнуть». Но, как и большинство прочих бросков наших хоккеистов издалека, он не достигает пели. Шайбу на пути к воротам перехватывает грудью кто-то из полевых игроков. В их рядах — ни малейшей паники. Идут последние секунды. Сирена. Канадцы кидаются друг к другу в объятия.

Поражение. Обидное, как всякое поражение. Впереди два матча. Как выдержат их напряжение команды, на плечи которых уже лег груз усталости от двух прошедших? Не надо забывать: канадцы пока играют пятью защитниками. Два столпа обороны — Степлтон и Трамбле провели на поле больше половины общего игрового времени. Это существенная деталь.