(Еженедельник "Футбол - Хоккей" №39/1974)

Канада – СССР, 3-й матч
КАНАДА — СССР — 5:8 (1:1, 1:3, 3:4)
Виннипег, 21 сентября.
Судьи: Домбровский, Гущин (оба — СССР), Леблон (Канада).
Канада: Маклеод: Трамбле — Степлтон, Марти Хоу — Хэмилтон, Шмир — Смит; Маккензи — Лакруа — Халл, Макгрегор — Уолтон — Хендерсон, Вернье — Бекстрём —Тардиф, Харрисон — Марк Хоу -Уэбстер.
СССР: Третьяк; Васильев — Гусев, Цыганков — Ляпкин, Лутченко — Кузнецов; Михайлов — Петров — Харламов, Лебедев— Шадрин — Якушев, Мальцев — Анисин — Бодунов.
Шайбы забросили; у Канады — Макгрегор (15), Уэбстер (33), Хендерсон (55, 56), Тардиф (57); у СССР — Якушев (18 и 52), Михайлов (22), Петров (35), Мальцев (36), Шадрин (42); Бодунов (49), Лебедев (59).

НАВЕРНОЕ, многие телезрители ловили себя на мысли, что эти матчи напоминают добротно сделанный многосерийный телеспектакль. Каждая серия смотрится одновременно и как самостоятельное драматургическое произведение, и как часть большой пьесы. И всякий раз, расставаясь после финальной сирены с действующими лицами, мы, вольно или невольно отталкиваясь от сегодняшних впечатлений, стараемся предугадать дальнейшее развитие сюжета. Эта вот многосерийность, эта прочная внутренняя связь каждого матча с предыдущим и последующим делают зрелище захватывающим вдвойне.

Если помните, расстановке сил в третьем периоде прошлой игры была такова: сборная СССР атаковала, канадцы вели трудную оборону. Наша команда словно проснулась от двухпериодовой спячки и принялась догонять умчавшегося вперед соперника. Погоня не увенчалась успехом—слишком суматошной она была, слишком поздно «проснулись» наши хоккеисты — и разрыв в три шайбы сохранился.

Поднялся занавес перед третьим актом, и мы увидели: погоня продолжается. Наши идут вперед, идут на привычных для себя высоких скоростях, а канадцы, как и на финише предыдущей игры, приняли предложенный им темп, и хотя больше обороняются — причем опять делают это виртуозно — пользуются любым поводом, чтобы осуществить контратаку.

Впрочем, перемены в общей картине гоже есть. Во-первых, наша сборная отрешилась от спешки — как-никак впереди три периода. Во-вторых, помня о том, что продолжение следует, канадцы дали передышку вратарю Чиверсу, который а конце второго матча трудился много и хорошо, и двум форвардам из числа старших по возрасту — Г. Хоу и Маховличу. В-третьих, они впервые играют шестью защитниками, стремясь хоть частично облегчить непосильную ношу, которую взвалили поначалу на плечи Степлтона и Трамбле. В-четвертых наконец, у нас, видимо, окончательно определилось лицо второго звена, где место Мальцева занял Лебедев.

Эти перемены — на пользу нашей команде. У канадцев они вынужденные: превосходство советских хоккеистов в возрасте и физической подготовленности стало в конце концов сказываться, и не всем канадцам изнурительный режим игр оказался под силу. Вот и пришлось им — опять-таки помня о четвертой встрече,—ввести в игру свежие силы, заменив кое-кого из ведущих игроками классом хоть и немного, но пониже. Особенно сказалась замена Чиверса. Его дублер Маклеод был на уровне своего предшественника в течение примерно полутора периодов, а потом сдал — частота и разнообразие в выборе направлений атак нашей команды выбили его из седла, он стал нервничать и ошибаться.

Наши же выглядели не только не уставшими, но, наоборот, более свежими и энергичными чем в двух первых матчах. Судя по всему, трудности, связанные с акклиматизацией, остались позади. Команда стала сама собой.

Перестройка усилила второе звено. Таков уж игровой почерк Мальцева: независимо от того, в какой он сейчас форме, он всегда много перемещается, открывается, предлагает себя партнерам. И партнеры волей-неволей строят игру в расчете на его искусство завершения атаки. Не могут иначе — Мальцев есть Мальцев. А у него в первых матчах игра не клеилась. Но когда он на поле, другому, даже такому, как Якушев, сложно взять на себя роль лидера, сложно хотя бы даже психологически. Замена Мальцева Лебедевым развязала Якушеву руки. Он получил в лице Лебедева еще одного — наряду с Шадриным — помощника, и мы сразу узнали того Якушева, которого любим: неудержимого, грозного, результативного. Не случайно он признан лучшим игроком матча.

В свою очередь, и игра третьего звена от перестройки обогатилась содержанием. До сих пор это звено, выступавшее в обычном, в «клубном» своем составе, не оправдывало надежд, которые на него можно было возлагать. Анисин сейчас далек от лучшей своей формы, и ему не по силам амплуа лидера. На это амплуа требовался другой исполнитель. Им стал Мальцев. И тоже сыграл лучшую пока из своих игр с канадцами.

Но все эти детали отчетливо вырисовались к середине второго периода. А первая половина матча, не слишком богатая на голы, отличалась упорной и напряженной борьбой, в которой наши соперники снова блеснули и высоким искусством выполнения силовых приемов, и безупречно организованной обороной, и опасными атаками, в которых мастерство исполнителей множилось на быстроту и коллективность игры. И чтобы заставить канадцев обнаружить какие-то скрытые свои слабости, нашей команде пришлось потрудиться в поте лица: измотать противника, а затем и переиграть его.

По логике вещей, счет должны были открыть наши — и потому, что атаковали и потому, что получили право на штрафной бросок. Но и канадская оборона в целом, и главная ее составная часть—вратарь Маклеод играли еще безупречно, чего не скажешь о наших оборонительных линиях, исключая Третьяка, которому снова пришлось выручать свою команду. Словом, счет по сложившейся в двух прошлых матчах традиции открыли, играя в меньшинстве, канадцы. А период закончился вничью.

Второй период начался с небольшим перевесом советской сборной, а закончился с более чем внушительным. Наши быстро забили гол, канадцам пришлось приложить еще много сил, чтобы отыграться. В последний раз счет стал равным на 33-й минуте. А еще через пару минут Маклеод пропустил две шайбы подряд. Казалось, дело идет к скорой развязке.

Еще более очевидной она представлялась в начале третьего периода. Когда команды поменялись воротами в последний раз, счет стал 7:2. Это уже почти разгром.

В том-то и дело, что «почти». Тут, как и вообще в любой игре, где участвуют канадцы, без слова «почти» не обойтись.

Во-первых, вы должны были заметить, что хоть счет рос односторонне и хоть шайбы влетали в ворота канадцев с небольшими сравнительно интервалами, канадская команда ни минуты не выглядела растерянной, обескураженной, потерявшей боеспособность и смирившейся со своей участью. Всякий раз команда действовала, пропустив гол, как высококлассный боксер — опытный, хладнокровный, с истинно бойцовским характером — после нокдауна, когда при счете «восемь» он встает, принимает боевую стойку и, сначала позаботившись о том, чтобы сохранить неуязвимость, готовит ответный удар. Так вели себя канадцы при неудачах. А значит, и каждый новый гол е их ворота давался нашим хоккеистам нисколько не легче, чем . предыдущий. Но они, повторимся, атаковали много, разнообразно, и у Маклеода не хватило мастерства и хладнокровия, чтобы в этой сложнейшей обстановке сыграть так же надежно, как играл Чиверс.

Во-вторых, уместность этого «почти» с предельной наглядностью продемонстрировала последняя десятиминутка матча. В общем-то наших хоккеистов легко понять. Как ни основательна физическая и нервная подготовленность всей команды и каждого игрока, человеческие силы имеют предел. А их потрачено много на то, чтобы смять сопротивление противника. И на табло—7:2, и до конца игры короткие восемь минут. Как тут не сказать себе: «Все, игра сделана»? Как заставить себя сохранить былое напряжение нервов и мышц? Как не дать себе хоть маленького послабления?

Все произошло в считанные минуты. На 53-й удален Кузнецов, и когда ему вот-вот пора возвращаться на поле, Хендерсон забивает гол. Наши меняют состав, и после следующего броска Хендерсона шайба опять в наших воротах. Очередная смена, и очередной гол...

(Заметим кстати, что Хендерсону принадлежит большая заслуга в первом голе и что он весь матч провел великолепно, напомнив того Хендерсона, который два года назад стал одним из героев московской серии).

Да, можно понять наших хоккеистов, давших себе в этой, казавшейся такой безобидной ситуации передышку, Но больше всех прочих надо понять Третьяка. Уж ему-то на протяжении предыдущих восьми периодов досталось столько, что это не укладывается в наши привычные представления о пределах человеческих сия. Сейчас, как говорится, «после драки» можно, вероятно, пожалеть, что ему не удалось провести последнюю десятиминутку на скамейке запасных. С одной стороны, он, как никто, нуждался в отдыхе. С другой, при счете 7:2 получал возможность отличиться Сидельников, возможность, которой он наверняка с нетерпением ждал.

Так или иначе, а положение стало угрожающим — 7:5. Вот когда пришла пора нашим продемонстрировать, каковы их бойцовские качества. Принять боевую стойку после трех тяжелых ударов подряд с интервалом в несколько секунд неимоверно трудно. Трудно, но, как доказала наша команда, можно. Прошло еще две минуты, и Лебедев, выиграв силовую борьбу с канадским защитником, прорвался к воротам и забил неотразимый гол, восьмой гол нашей команды и последний в этом матче.

Голов в матче больше не было, а события, достойные внимания, были. До конца игры остается 1 мин. 4 сек., когда с поля удаляется Лутченко. И канадцы — до чего же это в их характере!— хватаются за последнюю, призрачную, почти нереальную — не за надежду даже — тень надежды, чтобы спасти игру или хотя бы забить гол. Надежда призрачна, риск самим пропустить шайбу реален и велик. Но они все-таки идут на риск и заменяют вратаря шестым полевым игроком. И это не выглядит жестом отчаяния. Команда до финальной сирены действует одновременно напористо и аккуратно, быстро и осмотрительно. Но и наши играют с предельной четкостью. Счет сохраняется.

Эта заключительная минута показала: не только мы с вами, зрители, смотрим эти игры, как многосерийный телеспектакль. Команды относятся к ним так же. Первая игра — 3:3. Вторая —4:1. И проигрывая в третьей 5:8, канадцы очень хотели перед четвертой сохранить хоть минимальный перевес, пусть даже в один гол.

Но пока ничья — 12:12. Продолжение следует…