(Газета "Советская молодежь" (06.03.1990))

НА ФАСАДЕ желтого здания, построенного в стиле «сталинского ампира», ни вывески, ни таблички. За входной дверью — лейтенант с петлицами связиста и красной повязкой на рукаве: «Здравствуйте, вам куда?».

— К начальнику школы КГБ. Ошибся адресом?

— Да, знаете ли...

Журналистское удостоверение лишь насторожило дежурного, но неожиданно мне на помощь пришел интеллигентного вида полковник с петлицами военно-воздушных сил, появившийся в других дверях, словно по звонку.

— Вы пришли немного раньше. Я — Владимир Соболев, начальник училища. Если бы еще недавно мне предложили дать интервью — подумал бы об отставке. А сегодня принимаю корреспондента, не опасаясь за секреты и последствия.

Школа как школа. Только очень тихо и чистенько. Ее ученики не шалят. Длинные коридоры старой планировки с массивными дверями в классы. Вдоль стен — портреты чекистов, Героев Советского Союза. Первый, второй, третий... двадцатый... Многие сложили головы в 1937-м. Все напоминает о Ф. Дзержинском, который родился неподалеку от Минска, работал здесь. Его музей — гордость училища.

Стенды, картины, экспонаты, скульптуры выполнены руками курсантов аккуратно, со вкусом. Лекционный зал с массивными партами. Такие же остались только в старинных университетских аудиториях. Пахнет ремонтом и кирзовыми сапогами. На полу массивный стенд с заголовком: «Расследование измены родине в форме бегства за границу».

— На реставрации?

— Обижаете, — отреагировал мой собеседник. — Это «произведение» отнесут в подвал. Плотник потом найдет применение.

Звонок позвал из классов лейтенантов. Взрослые парни, которым по нынешним меркам и учиться-то грех — семьи бы кормить. Они живут этажом выше, в так называемом общежитии, комнаты которого не запираются на ключик. Там в коридоре стоит дневальный, а вокруг него с тряпками и щетками трудится остальной суточный наряд — те же взрослые дяди.

Минуя улыбчивую пожилую секретаршу, попадаем в просторный строгий кабинет.

— Владимир Антонович, вы — командир, начальник или ректор? На кадровых ваши учащиеся не похожи, для курсантов — слишком солидны...

— Руковожу Высшими курсами КГБ, на которых учатся будущие контрразведчики. Это нечто среднее между военным училищем, гражданским вузом и курсами повышения квалификации. Здесь действует Устав Вооруженных Сил, учащиеся носят военную форму, участвуют в войсковых учениях и потом, как и все офицеры, служат. Но в отличие, скажем, от курсантов военных училищ наши получают стипендию 150 рублей, живут, если позволяют условия, в семьях, с детьми, имеют свободный выход в город, учатся всего полтора года и не сдают никаких экзаменов, вступительных в том числе.

— А кого принимают в школу?

— Чтобы попасть сюда, нужно иметь: во-первых, высшее образование и высокоразвитый интеллект, во-вторых, направление местного органа КГБ, и, в-третьих, великолепное здоровье, физическую подготовку. Работники КГБ сами находят по стране людей нужных нам профессий (квалифицированных энергетиков, ядерщиков, авиаторов, химиков, связистов...), общаются с ними, проверяют на прочность жизненных и моральных установок и лучших направляют к нам. Если быстро пробежал кросс, подтянулся раз 15 на перекладине и удачно прошел всех врачей, пообщался с любопытной машиной, которая, например, задает такие вопросы: «Выделите три персонажа самого большого произведения Голсуорси», «Назовите все оперы Глинки», «Политика канонерок — это...», то вы вполне достойный кандидат. Выполните все требования машины, наберите определенный балл — и вас пригласят на собеседование. Недавно, кстати, именно на этом, последнем, этапе у нас «отсеялся» кандидат. Ему разъяснили, что из стен нашего заведения попадают не только в столицу или за границу, но и в Холмск, Сумгаит, Элисту...

— Вы не опасаетесь, что данное интервью несколько противоречит правилам конспирации?

— Не обещаю познакомить вас со многими курсантами, преподавателями, огласить их число и фамилии, дать возможность поприсутствовать на специальных занятиях, посидеть в нашей библиотеке. Вы, думаю, должны меня понять. Но в остальном, пожалуйста, интересуйтесь. В городе, например, мы давно на легальном положении. В ГПТУ-32 ведем университет правовых знаний, три года назад взяли шефство над домом ребенка, в который курсанты перечислили более шести тысяч личных рублей, заработанных на полях совхоза имени Карла Маркса. Каждую неделю детишки рады видеть наших ребят, зовут их «дяди солдаты», а те что-нибудь смастерят подшефным, починят, расскажут, причем с удовольствием.

— Сейчас КГБ бросили на борьбу с организованной преступностью. А умеете ли вы это делать?

— Криминалистика — один из основных наших предметов. Но прежний уровень подготовки уже не спасает. Ищем новые формы обучения, используем новинки мировой практики, приглашаем ведущих специалистов высшей школы милиции.

— Как называются предметы, которые изучают на курсах?

— Мы даем четыре блока подготовки: политология, право, специальность и военно-физическая. Треть преподавателей — кандидаты наук, но работать очень непросто, ибо они не командиры, а коллеги своих курсантов. Последних очень много в ученом совете, парткоме, да и курсантский совет является солидной силой. Их мнение определяет самые важные вопросы, в том числе и кадровой политики. Однажды взаимное анкетирование круто повлияло на судьбу преподавателя. Его уволили за плохую работу. Отчисляем и учащихся, но чаще не за плохую успеваемость. С одним из отличников, например, расстались прямо на комсомольском собрании, где его принимали в... партию. «С таким в разведку не пойдем, — единогласно заявили ребята, — он там будет только свою шкуру спасать». Ну, а коль в разведку не годится, в контрразведку тоже.

В. БЕРЕЖКОВ.
Минск.