(Журнал «Советский экран» №8/1988) 

Случилось так, что ко всем существующим нынче нашим делениям — на западников и славянофилов, на сталинистов и прогрессистов, на сторонников перестройки и безнаказанных неутомимых борцов с ней — мы делимся еще и на тех, кто знает,: что обозначает эта монограмма — «Б. Г.», и тех, кто этого не знает.

Знать или не знать эту монограмму ни хорошо и ни плохо. Лично я совсем недавно даже и не догадывался о ее существовании и вовсе не ощущал себя культурно обделенным. Впрочем, сразу скажу, что сегодня я знаю, что кроется за этими буквами, и благодарен за это судьбе.

Спросите молодых, что такое «Б. Г.», и они ответят вам сразу. Спросите тех, кому тридцать и больше, — пожмут плечами. И в этом тоже грустное свидетельство бесчисленных наших делений. В этом случае — на отцов и детей.

Не стану дальше интриговать. «Б. Г.» — это Борис Гребенщиков, как сказано в авторских примечаниях к картине «Асса», «русский советский поэт и композитор, руководитель группы «Аквариум». Для своих слушателей — многомиллионных почитателей и многотысячных противников — он «Б. Г.».

«Б. Г.» — бог, от него сияние исходит» — это тоже из «Ассы» и тоже, как и примечание, не выдумано. Так ответил на одном из первых посещений мной гребенщиковских концертов сосед, наполовину выбритый малый лет шестнадцати. Но есть и другое: «Б. Г.» — древнее Магомаева», «Б. Г.» — дедушкина радость», «Б. Г.» — скончался в тот момент, когда не просёк металла», «Б. Г.» — на мыло»... Это тоже не мной выдумано, это в записках, которые я получил на обсуждениях картины «Асса» в молодежных аудиториях. Конечно, про «бога» были сотни записок, а этих единицы, но когда появлялся на экране титр «композитор Борис Гребенщиков», зал все-таки выл от восторга, при первых звуках «Мочалкиного блюза» вставал и первый куплет пел вместе с экраном, но и о том, и о другом говорю лишь для того, чтобы вы знали, какие серьезные и жестокие страсти кипят вокруг зачастую неведомого нам. Нам давно уже больше ведомо зевотное бесстрастие.

«По-хорошему худой Гребенщиков» — так характеризовал его в аннотации к пластинке Андрей Вознесенский. Когда я впервые увидел Бориса, это единственное, что лезло мне в голову. Познакомились, подали друг другу руки, «По-плохому толстый Соловьев», — представился я и пригласил его написать музыку к «Ассе».

Так мы и продурачились всю картину. Дурачились, конечно, всерьез. И мучи лись, и тосковали, и ошибались, болели, выздоравливали, ненавидели и любили, но все буд-то дурачась. Этому Я и научился я у них. Этому научило их страшное время, пе режитое нами вме сте, но ими, «Б. Г.», его друзьями и про должателями особенно тяжко — с бесконечными приводами в милицию, оскорблениями, «общественным презрением», обвинениями в тунеядстве, цинизме, антисоветчине. Тогда они и разучились на людях плакать. Они научились смеяться. Они научились мужеству дурачиться в отчаянии. Они научились искусству сберегать любовь.

Я с горечью и завистью пишу «они». Они — это не только «Б. Г.», но и Сережа Африка, Тимур Новиков, Сергей Шутов, Виктор Цой, Михаил Федоров-Рошаль, Лена Зелинская, Дуня Смирнова... Я не перечислю всех представителей культуры «советского андерграунда», которые так щедро поделились своим искусством с картиной. Да и не в картине в конце концов сейчас дело. Дело в том, что, пока мы осторожно и умно ждали, они беззаветно создавали. Они создавали и создали эту культуру, которую мы примитивно и неточно окрестили «советский рок», хотя, в сущности, никакой это не «рок». Настоящий «рок» в Америке. А здесь советская молодежная метакультура сопротивления. Сопротивления бюрократии и коррупции, лжи и ханжеству, мещанству и обуржуазиванию, издевательству над личной свободой и совестью.

Узнав их, прожив с ними почти два года, я полюбил их еще больше, чем сторонне любил за искусство. Это люди исключительных человеческих качеств и высокого гражданского мужества. Потом картина кончилась. Я не стал носить серьгу, надевать три рубашки одна на другую и заплетать косу. Один из основателей и отцов этой культуры, Борис Гребенщиков, так и не превратился для меня в «Б. Г.», остался Борей. Мы собираемся работать дальше. Новая картина никакого отношения к «року» не имеет. Это экранизация романа Б. Окуджавы «Свидание с Бонапартом», исторический мюзикл. Согласились работать над этим вместе, ощутив себя в некотором смысле «старинными братьями по Окуджаве»...

А «Б. Г.» — это, конечно, давно уже не только человек. Это цельное, сегодня почти академическое, культурное понятие, знакомство с которым, даю вам слово, обещает восхитительное путешествие в уникальный мир личности, наличие которого одно и определяет древнее и прекрасное звание — поэт.

Сергей СОЛОВЬЕВ