(Газета «Советская молодежь» (18.04.1990)) 

Роман А. Рыбакова «Дети Арбата», появившись более двух лет назад на страницах журнала «Дружба народов» и заставив миллионы читателей всерьез задуматься о сталинщине, стал заметным явлением в нашей литературной и общественной жизни. Около сотни персонажей взяты автором из реальной жизни. Большинство из них действуют в романе под вымышленными именами: во времена, когда задумывалась книга и собирался для нее материал, полная правда была небезопасна.

Тот, кто читал роман, наверное, помнит такой эпизод: у Сталина, отдыхавшего на юге, заболел зуб, и он приказал вызвать из Москвы зубного врача. К концу дня доктор Липман и техник-протезист прибыли самолетом в Сочи...

И вот я в гостях, на подмосковной даче доктора Липмана, точнее, Максима Савельевича Липеца.

— Как вы стали персонажем книги Рыбакова?

— В 60-х годах писатель каким-то образом разыскал меня. Я долго рассказывал ему о своих встречах со Сталиным, но так как говорить о визитах к вождю мне строго-настрого запрещалось, я попросил Рыбакова изменить фамилию. Правда, когда вышла книга, бывшие сослуживцы, врачи, сразу позвонили...

— Расскажите, пожалуйста, о себе. Как вы попали в столь «избранный» круг?

— Родился в селе Редькино Рязанской губернии. Отец, земский врач, мечтал, что пойду по его стопам. До революции в Москве поступил в лучшую зубоврачебную школу — на курсы Коварского. Затем война, армия... Работал в амбулаториях, протезном институте. А потом по рекомендации профессора А. А. Бусалова, начальника лечсанупра Кремля, попал в кремлевскую больницу, где лечил ответственных работников и членов их семей. В 1937-м, после того, как многие врачи были арестованы, наше стоматологическое отделение опустело (я уцелел, наверное, потому, что не был тогда на виду).

Вскоре меня назначили заведующим отделением. Моими пациентами стали Жданов, Каганович, Калинин, Молотов, Ворошилов, Хрущев... Все, кроме Берии. Он лечился в поликлинике НКВД. То, что я лечил таких людей, держалось в строгом секрете. Даже не все близкие знали. Бывало, прихожу домой, жена говорит: звонил Черняев или Жилин. И я уже по опыту знал, что мои услуги понадобились Микояну или Калинину.

— Вас не пугала такая таинственность?

— Конечно, пугала. Но что было делать?

— Максим Савельевич, вернемся к началу нашего разговора. Когда был первый вызов к Сталину?

— Это произошло летом 1938 года.

— Простите, но в романе «Дети Арбата» описана встреча в 1934-м когда еще был жив С. М. Киров?..

— По моей просьбе Рыбаков перенес этот эпизод: не хотел, чтобы меня узнали. С Кировым я знаком не был...Итак, о моей первой встрече со Сталиным. Вызывает меня Бусалов: «Ha днях вы понадобитесь. Приготовьтесь. Если куда-то будете отлучаться, сообщайте моим секретарям. Если в театр — в какой, на какое место, в гости — к кому и адрес». Предупредил, что о нашем разговоре никто не должен знать.

На третий день после этого разговора во время работы раздался звонок. Сообщили, что сейчас за мной приедут. По дороге сопровождающий военный предупредил: «Никаких документов никому не предъявлять!» Подъезжаем к Боровицким воротам Кремля. Часовой, проверив у всех документы, обратился ко мне. Но военный крикнул часовому: «Это со мной». Я был очень удивлен: ведь многие сотрудники и охранники знали меня в лицо. К чему такая секретность? Вскоре за мной пришел Поскребышев (в то время я не знал, где и кем он работает) и провел в кабинет к Сталину. Нетрудно представить мою растерянность, когда я его увидел. Робко поздоровался. Пока готовил рабочее место, доставал из чемоданчика инструменты, расстилал стерильные салфетки, надевал халат, мыл руки, немного успокоился. (Поскребышев ни на секунду не отходил от меня.) Работал очень осторожно, медленно, страшно устал. Сталин отметил: «Вы работаете нежнее ваших предшественников». Вернувшись в свой кабинет, я упал на диван и расплакался — нервы не выдержали. Последующие же сеансы проходили немного спокойнее.

Теперь об описанной в романе встрече на юге. Она произошла осенью 1947 года, а может быть, и 1948-го. С высококлассным зубным техником Б. И. Ерофеевым в сопровождении сотрудника МВД на спецсамолете вылетели из Москвы. Только в полете узнали, что летим в Симферополь. Там нас уже ждала машина, которая отвезла в Ливадию. В доме для обслуживающего персонала отвели квартиру, где устроили и зуботехническую лабораторию. На следующий день меня вызвали к Сталину. Все работы, как и раньше, проходили в присутствии Поскребышева. После осмотра полости рта обнаружил, что один зуб необходимо удалить, пациент не возражал, и я быстро и без боли все сделал.

Помните эпизод в романе, когда я предложил Сталину вместо верхнего бюгельного протеза сделать простой пластмассовый? Такой «дерзостью» он был очень разгневан. Не могу описать своих ощущений...

— И тем не менее в итоге рискнули настоять на своем?..

— Я относился к Сталину прежде всего как к пациенту. По состоянию слизистой оболочки рта и оставшихся зубов золото ему было противопоказано. И не исключено, что через некоторое время меня обвинили бы во вредительстве. Поэтому, вернувшись в Москву, кроме бюгельного протеза, мы сделали второй — из фарфоровых зубов на пластмассовой пластинке.

В это время Сталин переехал в Сочи. Туда отправился и я, чтобы завершить курс лечения. Поносив после золотого протеза пластмассовый, Сталин сказал мне: «В порядке самокритики должен признаться, вы оказались правы. С этим протезом мне удобнее». И попросил сделать запасной...

— Работа работой, но у вас, как дантиста «отца всех народов», вероятно, были неплохие условия для отдыха?

— В Сочи мне отвели прекрасный отдельный домик с верандой на море. Но прежде чем идти на пляж, я звонил Поскребышеву. На море всегда было пустынно. Под навесом у телефона постоянно дежурил офицер МВД...

У меня было много свободного времени, и я начал писать научную работу, которая в 50-х вышла в «Медгизе». Все записи оставлял на столе открытыми: чувствовал, что за мной следят.

Как-то меня пригласили на легкий завтрак в саду. Рядом со мной сидел Поскребышев, дальше Сталин, напротив — начальник личной охраны вождя, генерал Власик. «Хозяин» угощал нас прекрасными кавказскими винами. После этого к каждому обеду мне стали подавать бутылку вина. Но больше рюмки я себе не позволял: в любую минуту меня могли вызвать для работы.

После окончания лечения Сталин предложил отдохнуть несколько недель на море, но я уехал: ведь даже в золотой клетке отдых не отдых. Тяготила постоянная слежка. Скучал по семье, которая понятия не имела, где я.

— Как следует из романа, Сталин сказал: «Зубного врача Липмана заменить другим... Из кремлевской больницы его уволить, но не трогать».

— Фактически все так и случилось. Меня перестали допускать до моих основных пациентов из окружения Сталина, и я стал рядовым врачом... Если откровенно, до самой пенсии был в страхе. Особенно боялся в начале 50-х, когда по «делу белых халатов» арестовали моих коллег, известных медиков кремлевской больницы Виноградова, Гринштейн, Попову, Преображенского. Уже после смерти Сталина меняпо просили возобновить службу, но я отказался: та пощечина была еще не пережита.

— Как вы думаете, почему до сих пор существует интерес к теме сталинизма?

— Это надо истории. Сталин уничтожил лучших людей России... А наказаны они его сторонники были еще при жизни: они сами жили в атмосфере недоверия, сознание власти над людьми лишило их подлинной радости человеческого общения.

* * * *

...В апреле М. С. Липецу исполнится 94 года. Необычна судьба этого человека, как и каждой незаурядной личности. Много интересных встреч подарила ему жизнь: Мейерхольд, Качалов, Яблочкина, Турчанинова, Нежданова, А. Толстой, Москвин... Но это уже другая история.

Елена КОНСТАНТИНОВА.
АПН.