Я не знаю, был  ли  шалунишкой
В  очень, очень детские   года.
Говорят, любил я слушать книжки,
Что читали взрослые  тогда.
  Любопытен был, как  все  ребята,
  Ведь на то ж детская  пора,
  И про казус мой весьма занятный
  Рассказала средняя  сестра.
Мой отец охотник бы удалый,
Часто нас утятиной снабжал,
И, чтоб на охоте помогала,
Утку подсадную он держал.
  Во дворе огромное  корыто,
  Это вам, совсем не дребедень,
  А в него вода была налита,
  Где она плескалась каждый  день.
Утром утка деток покормила,
Было их тогда примерно пять,
И в развалку так засеменила
На реку чего-то промышлять.
  Увидав открытую калитку,
  Я, конечно, время не терял,
  Подошел к корыту очень прытко,
  Из воды утенка в руки взял.
Он, конечно, начал вырываться
И пищал, понятно  почему,
А в корыте, желтенькие  братцы
Громким криком вторили ему.
  Утка, что прошла  уж полдороги,
  Услыхав детей своих  родных,
  С чувством озабоченной тревоги
  Мигом оказалась возле них.
В задницу мою она вцепилась,
Аж комбинезончик затрещал,
И теперь уж я, что было  силы,
От атаки той заверещал.
  А она неистово трепала,
  К нежностям таким я не привык,
  Потому как больно так щипала,
  Я, конечно, поднял рев и крик.
А когда сестра примчалась Нина
Посмотреть, что делается тут,
Увидала чудную  картину:
Я, утята, утка - все орут.
  Много в жизни было неполадок,
  Но еще тогда я смог  понять,
  Что в любых баталиях не надо
  Наших меньших братьев обижать.
Я еще тогда уже заметил,
Как бы не был плох проступок ваш,
Ничего страшнее нет на свете
Мести у разгневанных мамаш.

                             Июнь 2006 г.