(Газета «Советская молодежь» (22.05.1990)) 

«Он был очень прост в общении, не имел никаких личных запросов. Спокойный, настойчивый, логичный, во время спора производил впечатление своей силой и волей», — так описывался Ленин в учебнике истории для выпускных классов французских школ. 

Долгое время страны западной демократии пребывали под действием исторического гипноза. Сталин, создавая свой культ, изобразил Ленина настолько альтруистичным и справедливым, что в это поверили даже идеологические противники коммунистов. На Западе, как и на Востоке, злым гением считали Сталина, воспринимая его предшественника весьма идеализированно. Французским лицеистам, например, вождь российского пролетариата подавался как благодетель человечества.

И вот во Франции вышел первый учебник истории, правдиво рассказывающий о революции в России и ее лидере. Разочарование в семидесятилетием пути СССР и потеря веры в прекрасную коммунистическую мечту на Востоке вызывают «деленинизацию» на Западе.

Автор учебника Белен рисует совершенно новый портрет Ленина и достаточно не традиционно трактует всю его деятельность. В частности, по его мнению, в 1918 году Владимир Ильич установил в России обычную полицейскую диктатуру. Именно он выступил инициатором создания политической полиции — ЧК. «Самый человечный человек» залил кровью кронштадтский мятеж. Впервые внимание молодых французов обращается на такие черты ленинского характера, как «патологическая ненависть к интеллигенции».

Во Франции, как и в Советском Союзе, пиком политической деятельности Ленина, примером его гениального предвидения считали нэп. «Нельзя прийти к социализму из средневековья без ограниченного возврата, к ограниченному капитализму», иронизирует по этому поводу Белен.

По-видимому, сегодня просто невозможно дать стопроцентно объективную характеристику личности Ленина. И дело не только в том, что он стал жертвой своей идеологии (падение ее популярности отражается на отношении к нему самому). С 1917 года история переписывалась столько раз, что теперь больше напоминает творение Гомера, где правда перемешана с вымыслом, а авторство так до конца и не установлено.

(Журнал «Пуэн».)